***
С момента их возвращения в город прошла седьмица. Все это время Ксанис готовилась к свадьбе.
Трандуилу принесли красивые парадные одежды, расшитые тонкими золотыми нитями, убрали волосы в сложную прическу и привели к храму. Внутри под куполом блистали позолотой росписи, и у статуи великой богини Ллос мерцали инкрустированные камнями глаза. Вокруг высокого алтаря кругом сидели несколько жриц: он опустил голову и встал перед ним на колени. Ксанис он не видел, но ощутил ее присутствие по легкому ветерку. Она подошла, и он поцеловал ее руку.
— Молчи, делай то, что я говорю и ничего не бойся, — тихо сказала Ксанис, склонив голову в поклоне перед огромной каменной паучихой, под которой располагался алтарь. И алтарь, и паучиха были искусно вырезаны из черного мрамора, как и вся отделка в храме. К алтарю уже был привязан лучший роф, принадлежащий их семье. Осталось только пустить ему кровь. Она протянула руку эльфу, помогая ему встать, и под песнопения жриц подвела к алтарю. Взяв нож за лезвие, она протянула его Трандуиу, чтобы тот обхватил его рукой. Поверх его пальцев Ксанис сжала свои и замахнувшись на самой высокой ноте очередной молитве Ллос, опустила нож, убивая животное. Оно дёрнулось и захрипело, а из разрезанной шеи толчками выплескивалась кровь, заливая алтарь. После чего из отверстий в мраморе вырвался огонь, пожирающий тушу. Запах палёной кожи и жира быстро выветривался через систему вентиляции, но все равно отчётливо ощущался.
Пока туша горела, можно было отдохнуть. Отойдя вместе с эльфом в конец зала, Ксанис скинула на пол верхнюю накидку и жестом показала, что тот может присесть на нее, облокотившись на колону. Самой же Ксанис присесть не позволял статус. В храме Ллос женщина должна стоять.
Туша сгорела где-то через час. От нее остались лишь перед и несколько фрагментов обугленных костей, которые были аккуратно сняты с алтаря и опущены в небольшие водные каналы вокруг него. Сам алтарь был теплым. На него следовало расстелить ту самую накидку и возлечь самим. Сначала они встали на накидку на колени, после чего Ксанис сначала раздела Трандуила, после себя. Эльф порывался помочь, но Ксанис не дала ему это. Ксанис надеялась, что его порыв оказался незамеченным для жриц. Потом она толкнула эльфа на спину и оседлала его бёдра.
— При всех? Вот так? Прости, но я...
Она зажала ему рот рукой. Что за глупец! Велели же ему вести себя тихо... Впрочем, он зря боялся, что под взглядами суровых жриц испугается и ничего не сможет. Теплый алтарь и медленные движения Ксанис успокоили его и сняли напряжение. Он хотел положить ладони ей на талию или коснуться груди, но не решился. Возбуждение начало нарастать, он чувствовал, что касается ее промежности и нетерпеливо потерся об него встающим членом. Несколько стимулирующих движений ее рукой — и она оседлала его член. Он ощутил, как она напряженно сжимается вокруг него, почувствовал стенки влагалища, терся об них, толкаясь вперед. Ксанис задавала темп, и движения ее были медленными, но сильными, он входил в нее до упора, иногда срывая стон с губ. Сама обстановка уже возбуждала не меньше, Трандуил почти привык к суровым взорам жриц Ллос. Узор из спелетавшихся тел пауков на потолке завораживал. Желание горячей волной проходило по телу. Он почувствовал, как сжимается лоно вокруг его члена, ощутил последнюю волну и позволил себе кончить в нее.
Ксанис тяжело выдохнула. Постепенно она отпустила его, затем позволила подняться. Жрицы поднесли ей что-то на подносе, кажется, украшение, — он не разглядел, поскольку держал взор опущенным и не поднимал головы. После этого действия обычно устраивали долгий пышный праздник, но сейчас в опасной обстановке для него было не время, и Трандуил был втайне рад этому.
— Утром пойдешь со мной в казармы. Надо провести сравнительные поединки. Это затянется не на один день, но начать надо сейчас.
Это и правда было изнурительное действо — не говоря о воинах, Ксанис следила за ними и отбирала лучших, думая, как лучше распределить воинов по отрядам, имевшим разное назначение. Трандуил и сам участвовал в них и мог позавидовать выдержке воинов-дроу. Сам он чувствовал себя к концу дня таким измотанным, что о близости и не думал.
— И впереди ещё в лучшем случае дней шесть в таком ритме, — говорила Ксанис, нежась в теплой воде в самой мелкой части бассейна.