После того дня она на приемах не появлялась, но коронацию пропустить не имела права. Бьякуран, быстро глянув в сторону, заметил ее дядю — сухенького старикашку с суровым выражением лица и орлиным носом. Вот кто Мукуро на дух не выносил, словно видел его насквозь. Как Мукуро не бился, пытаясь расположить его к себе, признания с его стороны он так и не получил. Оказывается, не зря. Наверняка этот старик даже втайне был рад, что оказался прав.
— Как ваше самочувствие, миледи? — спросил Бьякуран, позволяя ей ухватиться за свой локоть. Они прошли в сторону, подальше от любопытных глаз, от коих даже здесь избавиться полностью было невозможно.
— Благодарю, уже лучше. Тете нездоровится, но она, честно говоря, немного преувеличивает.
Бьякуран отметил то, что Хром двигается и ведет себя вполне свободно, хотя глаза у нее были все еще слегка припухшие и покрасневшие. Наверное, это была вторая женщина во всем мире, к которой он не чувствовал отвращения и неприязни.
— Граф… — внезапно замялась Хром, и ее рука чуть сильнее стиснула его локоть. — Вы… ведь знаете, что с Мукуро? Он жив? С ним все в порядке?
— Я и сам хотел бы знать, — отвел в сторону взгляд Джессо. Они были лучшими друзьями, но после побега ни Занзас, ни Мукуро не спешили ему отправить хотя бы весточку. Всего пару слов, что с ними все в порядке, и он уже был бы счастлив. — Но он в опасности, ведь на него открылась охота.
— Как и за графом Вонгола?
— Да… как и за ним.
Хром вздохнула и легко улыбнулась, поднимая на него глаза. Бьякуран почувствовал, как на мгновение замерло сердце.
— Вы хорошо справляетесь. Я… даже немного завидую.
Бьякуран удивленно вскинул брови. Ну конечно. Она всего лишь юная девушка, влюбленная по уши, которую предали и бросили на произвол судьбы. Ей не выйти замуж, не заслужить прочного положения в обществе… тем не менее, она находит в себе силы улыбаться, приветствовать знакомых, терпеть любопытство посторонних. Глупо было думать, что она не испытывает боль.
— На самом деле, не очень хорошо. Не так, как хотелось бы. Я прошу простить моего друга за его ужасный поступок.
— Нет нужды извиняться за то, в чем вашей вины нет. Мукуро я понимаю — он обрел свободу, которой нам всем не хватает. Я бы… тоже хотела уйти, но я не могу бросить родных. — Хром посмотрела на Бела, благосклонно улыбающегося со своего трона. — Я бы врагу не пожелала такого правителя. Нас всех ждет тяжелое будущее, так что в побеге от этого я не могу никого винить. — Хром присела в реверансе, отойдя в сторону. — Спасибо за разговор, граф. С вашего позволения, я покину вас.
Бьякуран склонил голову и проводил ее взглядом. Наверняка она тоже чувствовала себя еще хуже после их краткого общения.
Вскоре началась коронация. Бьякуран смотрел, как архиепископ благословляет Бела, как тот приносит свои клятвы, которые обязательно сто раз нарушит, и как на его голову опускается корона — корона, которая еще совсем недавно украшала голову его старшего брата Расиэля — короля, который бы ее действительно достоин.
— Я, граф Дешер, клянусь сохранять верность короне, всеми силами поддерживать защиту королевства… — преклонил колено первый вассал. Бьякуран стоял, ожидая, когда назовут его имя, и даже не волновался. Пусть разговор с Хром заставил его настроение упасть ниже отметки минус сто, но после него он еще больше удостоверился в своем решении. Быть может, ему удастся даже увидеться с ММ, которая покинула празднование Сезона еще в самом начале, когда ее мужу не здоровилось.
— Граф Бьякуран Джессо, — громогласно объявил церемониймейстер, и Бьякуран поглубже вздохнул, выходя вперед — к трону.
Бельфегор смотрел на него так, словно понимал, что он собирается сделать. Хотя, возможно, он и понимал.
— Я отказываюсь, — произнес он, едва по привычке не поклонившись. Его голос показался ему преувеличенно громким; по зале прокатился изумленный ропот. — Я не признаю вас королем.
Бельфегор усмехнулся и чуть подался вперед, показывая свой интерес. Виллани за его спиной положил руку на эфес меча, готовый в любой момент сорваться с места.
— Как интересно… — протянул король. — Это ваше окончательное решение, граф?
— Да. Я хорошо подумал, Ваше Величество.
— На что вы надеялись, объявляя об этом? Вы понимаете, что это измена?
— Нет, я по-прежнему верен королевству. Я не бегу, а говорю откровенно и искренне. Пока в ваших действиях я не увидел ничего, что сделало бы вас достойным короны. Возможно, мое мнение изменится. Вы, можно сказать, новатор, так почему бы не нарушить еще одну традицию: отпустите меня, а я клянусь, что буду трудиться на благо нашей страны — не на ваше.
Бьякуран знал, что Бел не откажется. Ему доставляло удовольствие попрекать все традиции и общепринятые нормы, а еще не заботила сама страна, он был авантюристом, и совсем не заслуживал короны. Но это играло на руку.
Бельфегор долго смотрел на него, а потом его словно осенило. Он щелкнул пальцами, наверняка вызвав еще одну вспышку недовольства среди лордов, и широко улыбнулся.
— Это правда. Я не поклонник безнадежно устаревших традиций и правил, но это не значит, что я в восторге, когда ко мне не проявляют должного уважения. Я ценю вашу смелость, граф, и лишь поэтому отпускаю вас. И, в связи с этим, хочу внести небольшие изменения в сегодняшней церемонии: все, без исключения, могут решать, приносить ли мне клятвы верности или же нет. Обещаю, что никаких последствий не будет.
— Ваше Величество, — воскликнул Виллани, но Бел резко осадил его.
— Это мое решение. Я хочу, чтобы люди были искренни.
Бьякуран поклонился и отошел в сторону, смешиваясь с толпой. Лорды были взволнованы неожиданным поворотом событий и были в замешательстве. Ну неужели кто-то поведется на такие громкие слова? Не нужно хорошо знать Бела, чтобы понять, что он блефует.
Он узнает тех, кто сомневается в нем, и поспешит избавиться. Если эти лорды действительно такие идиоты, что откажутся от присяги после того, как Бел пообещал не обвинять их в предательстве, то их даже не жалко.
Бьякуран чувствовал себя на удивление спокойно. Неужели Занзас и Мукуро ощущали себя так же?
— Ваша Светлость, — окликнул его уже на улице Виллани. Бьякуран напрягся: не будет же Бел так быстро его устранять. — Я могу как-то изменить ваше решение?
— Боюсь, что нет.
Виллани учтиво кивнул и смерил его ледяным взглядом.
— Надеюсь, вы понимаете, что вас ждет.
— Прекрасно. — Бьякуран усмехнулся. — Я бы сто раз принес клятву покойному королю, но я никогда не признаю его брата.
— «Брата»? — вдруг развеселился Виллани и отвернулся. — Удачи вам, граф. Она вам понадобится.
— Ты понимаешь, что обрекаешь королевство на погибель, защищая Бельфегора?
— Я бы попросил не употреблять в отношении Его Величества столь фамильярное обращение, — нахмурился капитан и немного склонился к нему, подходя. — Буду откровенным с вами: если Его Величество пожелает, чтобы я собственноручно разнес это королевство в руины, то я без сомнений это сделаю. — Он отступил назад и поклонился. — Всего хорошего.
Это было неожиданное признание. Все прекрасно знали преданность Виллани, но то, что он ставил интересы короля выше интересов королевства, было удивительно, ведь его так же знали, как ревностного защитника устава, в котором четко указано, что страна важнее какого бы то ни было человека. То, что он открыто признал это, не удивляло: судьба Бьякурана была уже решена, а скрывать что-то от будущего мертвеца было ни к чему. Даже если бы он побежал рассказывать всем о его словах, то никто бы не поверил, да еще и заклеймили бы лжецом и наговорщиком, одним из изменников.
Бьякуран перевел дух и поспешил вернуться в замок. Ему хотелось как можно скорее вернуться домой и отмыться от грязи «высшего» света.