— Я налью тебе воды, — осторожно выбрался Хибари и повернулся, ища взглядом хоть что-то жидкое. Рядом с больными всегда кладут чашку с водой.
— Не нужна мне вода, — отмахнулся Каваллоне, но Хибари все же нашел кувшин с теплой чистой водой и, немного помявшись, вылил в нее содержимое склянки, что подарил ему Мукуро. Когда он подносил кувшин к губам Дино, то буквально чувствовал, как внутри все восстает против этого. Когда Дино сделал глоток, Хибари выронил кувшин и отвернулся, пытаясь себя сдержать.
— В чем дело? — беспокойно спросил Дино, подтягиваясь и обнимая его здоровой рукой. — Эй, мы же теперь вместе, на свободе, ты чего?
— Ты был бы счастлив со мной, думаешь?
— Конечно. Никогда прежде я не чувствовал себя так, как рядом с тобой. Ты вся моя жизнь. — Дино подцепил пальцами его подбородок и ласково посмотрел на него: сейчас такая улыбка адресовалась только ему, а не целому миру, как раньше.
Хибари убрал его руку от своего лица и хотел отвернуться, но вместо этого обнял его, утыкаясь лицом в его плечо. Дино чуть слышно простонал от боли из-за резкого движения, но все же прижал его к себе. Боль — ничто перед тем облегчением и радостью, что он сейчас испытывал.
— Я люблю тебя, ты знаешь, — сказал Хибари.
— Как… слишком для тебя. Что происходит? Ты как будто прощаешься со мной. — Дино осторожно отстранил его от себя и хмуро посмотрел ему в лицо. Хибари усмехнулся.
— Не ожидай, что я буду так любезничать все время. Завтра снова будешь получать по лошадиной морде.
Дино посмеялся, расслабившись, и потер глаза. На него внезапно стала наваливаться сонливость. А так не хотелось смыкать глаз, когда столько всего он хотел сказать!
— Тебе нужно отдыхать, глупый пони, — толкнул его на шкуры Хибари. Дино утянул его за собой, сгребая в объятия. Невольно вспомнилась прошлая ночь, но тут же выветрилась: сейчас эмоции были совсем иными.
— Как скажешь, — ткнулся губами в его висок Дино. — Обещай, что когда я проснусь, ты будешь рядом.
— Обязательно, — кивнул Хибари, и услышал, как дрогнул его голос. Он лежал, прислушиваясь к его дыханию, слушая биение его сердца, и сжимал губы, прижимаясь теснее. — Эй, ты уже уснул? — спросил он и прерывисто вздохнул, не услышав ответа.
Вот и все.
— Конь… — позвал он его против воли и потряс за плечо. — Дино. Эй, проснись. — Еще бы разок услышать его. Он звал его еще и еще, пока не понял, что это бесполезно. В груди все сжималось, что дышать было трудно, и он поднялся, пытаясь привести себя в порядок. Из горла вырвались судорожные вздохи, и было больно — просто больно, куда больнее любых физических страданий.
Он вылетел из палатки, с трудом переводя дыхание, и быстро отыскал Аниту, сидевшую с задумчивым видом у костра.
— Мне нужна лошадь, — потребовал он без всяких объяснений. — И, если есть, какое-нибудь оружие. Желательно тонфа.
— Тон-что?
— Забудь, — скрипнул зубами Кея. В этой стране про это оружие никто понятия не имеет. — Я возьму лошадь, — направился он к привязанным у деревьев коням, жующим траву. Анита поспешила за ним.
— Ты уже покидаешь нас? А как же Дино? Ему еще нельзя передвигаться, подожди хотя бы…
— Он остается, — коротко бросил Хибари. Анита растерянно остановилась, а потом нагнала его, когда он уже накидывал седло на одну из лошадей.
— Он тебя отпустил?
— Ему пришлось.
— Хибари, скажи мне, что случилось? — развернула она его к себе, грубо схватив за плечо. Хибари одарил ее пронизывающим холодом взглядом и вернулся к своему занятию.
— Все будет по-старому. Если можешь, то прости его. — Хибари вскочил в седло и, не медля, пришпорил лошадь. Ему хотелось поскорее сбежать.
Ему что-то кричали в спину; видимо, пытались задержать, ведь он каким-то неведомым образом должен был им помочь, но помогать ему никому не хотелось. Этот орден ничего хорошего не ждет, если он останется в нем, да и он сам не мог.
Он подгонял лошадь все сильнее и сильнее, до хруста стискивая челюсть и сжимая в руках поводья.
Он сделал все правильно, но от этого не становилось легче. Как же ему хотелось самому обо всем забыть, вернуться к себе прежнему, остаться в спасительном одиночестве и снова закрыться в себе.
Он знал, что нельзя ни к кому привязываться, нельзя ни с кем сближаться, он, черт возьми, этому и следовал столько лет, так какого черта!..
Хибари резко натянул поводья, и лошадь, встав на дыбы, остановилась, оглушив его жалобным ржанием.
От ветра, бившего в лицо, слезились глаза.
У него больше ничего не осталось.
========== Глава 66. Короли ==========
Вайпер остановилась у приоткрытой двери в комнату Виллани. Он, несмотря на то, что солдаты живут в казармах, занимал одну из самых лучших спален во дворце. Не сказать, что он был в восторге от такого своего положения — будь его воля, он бы остался со своими подчиненными, но, увы, таково было решение Бельфегора. А Виллани, как и Вайпер, делал все, что он приказывал — и вовсе не потому, что он был королем.
Подойдя к двери, Вайпер увидела Ренцо — он сидел в кресле спиной к ней и, согнувшись, копошился где-то внизу. Она перешагнула порог; слегка скрипнули половицы.
— Ваше Величество!.. — вскочил Виллани, вздрогнув, и тут же разочарованно опустил плечи, увидев ее. — Неожиданно видеть вас в этом крыле, миледи. — Взволнованный поначалу голос мгновенно окаменел.
— Я думала, что ты носишься по королевству в поисках повстанцев, а ты прохлаждаешься во дворце, — хмыкнула она, бесцеремонно пройдя в комнату и усевшись на софу. Виллани потоптался на месте, склонил голову и опустился обратно в кресло, возвратившись к своему прежнему занятию — шнуровке сапог.
— Его Величество сказал, что нуждается во мне здесь.
— Сомневаюсь, что он именно так и сказал, — фыркнула Вайпер.
— Смысл был тот же. Не волнуйтесь, миледи, я отправил солдат в погоню.
— И ты думаешь, они справятся с человеком, который за жалкие полгода заработал себе репутацию как отличного лидера?
— Ты видела его во время бунта. Он болен, а теперь еще и ранен — с ним справиться легче, чем прежде. Тем более, для Каваллоне орден не настолько важен, так что, думаю, он либо покинул своих людей, либо планирует.
— Ты не можешь знать наверняка.
Виллани поднял на нее бесстрастный взгляд.
— Но я знаю.
Вайпер его не любила. Ей не нравилась его слепая преданность, его излишняя опека над Бельфегором и невыносимая заносчивость, тщательно скрываемая за учтивостью и галантностью, не присущими обычным солдатам. Но его поступки и слова всегда оказывались верными — Бел всегда его слушал, хотя и делал вид, что это не так. И это раздражало вдвойне.
— А Рокудо Мукуро? Ты должен был казнить изменника, но упустил его. О, вместе с еще одним повстанцем, к слову.
— Хибари Кея не повстанец, он всего лишь наемник, которому просто не повезло с жертвой. Если орден попросит его помощи, то он, несомненно, откажет. То, что я упустил Рокудо Мукуро — моя ошибка, и я признаю ее полностью. Я его поймаю — это всего лишь дело времени. Он не сможет уйти в море, как Вонгола — после того… события все отплывающие корабли подвергаются тщательной проверке. Для него единственный вариант — уйти в место, где он будет чувствовать себя комфортно, где сможет собраться с силами и подумать о своих дальнейших шагах.
— Думаешь, он вернется в свое графство? Это безумие.
— Нет, для него дорога туда закрыта. Я думал, что он мог податься в Фиор — граф Джессо не смог бы отказать ему в помощи — но я сразу отмел эту идею. Человек, который пожертвовал единственным планом, которым располагал, лишь для того, чтобы спасти своего друга, никогда не станет подвергать опасности другого своего приятеля. — Виллани улыбнулся. — У него есть пристанище. Скорее всего, дом где-то в глуши, который он не посещал очень давно или же посещал довольно редко. Дело за малым — узнать, где он находится. Думаю, после расследования в его графстве, я найду все, что мне потребуется.