— В отличие от ВАС, мы в курсе о таком понятии как «благородство», и не тронем вас на нашей земле.
— Но… можно нам хотя бы купить припасы? Мы не рассчитывали на такой скорый отплыв, так что…
— Никто причалить вам не позволит и торговать с вами тоже никто не будет. Если вам удастся договориться с королевством Висштех, то пополните припасы именно там.
— Но их цены просто варварские! Если позволите, мы бы отправили всего пару человек в город, чтобы…
— Нет. В противном случае, мы потопим вас. Удачного пути.
Капитан сокрушенно опустил голову, поворачиваясь к изумленным купцам.
— Будет война?
— Что случилось, пока мы плыли?
— А что теперь делать с товаром? Он пропадет после стольких дней в море.
Скуало спустился в каюту, в которой скрылся Занзас, и сел рядом с ним на постель.
— Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил он, разглядывая свои ладони.
— Что нам нужно вернуться? Разумеется. У нас и выбора другого нет.
— Ты мог бы высадиться на Висштехе. Думаю, у нас все же будет остановка.
— Мог бы. Если бы был полным ублюдком, мог бы. — Занзас вздохнул и улегся, закидывая за голову руки. — Я почти уверен, что Бьякуран и Мукуро ввязались в это, и даже если бы нам разрешили остаться здесь, я бы все равно вернулся. У меня плохое предчувствие.
— У меня тоже. — Скуало посмотрел на Занзаса и после непродолжительного молчания добавил: — Ты так беспокоишься о своих приятелях, хотя смеешься надо мной, когда я переживаю о моих. Я… мне нравится быть с тобой, но если я вернусь, а из моих друзей никто не выжил, я никогда тебе этого не прощу и никогда об этом не забуду, даже если очень захочу.
— Мне твое прощение и не понадобится. Ты от меня все равно не уйдешь.
Скуало насмешливо хмыкнул и даже рассмеялся, поднимаясь.
— Тогда мне очень жаль. Потому что наши отношения ничем отличаться не будут от тех, что у Хибари и Рокудо. — Он повернул дверную ручку. — Я буду на капитанском мостике.
— Ты говорил, что любишь меня, — окликнул его Занзас, заставляя замереть на пороге. — Я помню.
— Я отрицать этого и не буду. Но свою жизнь я люблю не меньше, и посвящать ее одному тебе тоже не собираюсь. Если из-за тебя часть моей жизни исчезнет… тебе лучше не знать, что будет после. И я надеюсь, что твои друзья живы, потому что я понимаю, как больно и неприятно их терять.
Скуало закрыл за собой дверь и прижался к ней, тяжело выдыхая всей грудью. Он не хотел расставаться с Занзасом, но также он прекрасно понимал, что никогда не перестанет винить его, если кто-то из ребят действительно умрет.
Оставалось лишь надеяться, что со всеми будет в порядке.
Потому что столько потерь сразу он вряд ли выдержать сможет.
========== Глава 72. Раны ==========
Странная штука — память.
Возвращаясь мыслями в прошлое, обнаруживаешь те чувства, которых, казалось бы, в тот отрезок времени вовсе не было.
Ирие страдал, находясь рядом с Джессо. Хоть его никто не называл пленником, и Бьякуран относился к нему более чем просто благосклонно, он все равно ощущал себя не иначе как заключенным. Вынужденно улыбался, вынужденно поддерживал разговор, вынужденно отдавался, надеясь когда-нибудь вырваться на свободу…
Сейчас, вспоминая то, что окружало его всего неделю назад, он чувствовал тоску. Нет, он не скучал по общению с высшим светом — это и тогда ему претило, не грустил по роскоши. Ему не хватало, совершенно внезапно, самого Бьякурана, которого он, не скрываясь, боялся и искренне считал его своим мучителем. Что это было: синдром пленника или настоящая привязанность — дело десятое.
Увидев Каваллоне, запутавшегося в своих чувствах, в самом себе лишь потому, что потерял часть своих воспоминаний, Ирие понял, насколько они важны. Да, первая эйфория от осознания своей свободы вскружила ему голову, но, побывав всего несколько часов в одиночестве, он действительно затосковал.
— Иди, Его Светлость тебя ждет, — крикнул ему с наблюдательной вышки один из стражников, и Шоичи быстро поднялся на ноги, взволнованно отряхиваясь. Сердце билось учащенно, и перехватывало дух. Если он ошибся, и Джессо отпустил его, потому что ему стало скучно, то… он даже не придумал план действий на этот случай.
Во дворе его ждал неприятный сюрприз: множество людей носилось повсюду, сгребая все ценные и не очень вещи; они выгоняли перепуганных лошадей из стойл, сваливая нахапанное на повозки, не предназначенные для этого, и громко ссорились друг с другом, борясь за очередную безделицу. Стража не вмешивалась в беспорядки, с отвращением наблюдая за ними со стороны, но оружие на всякий случай держали наготове. Лейтенант, занявший пост на лестнице, ведущей на вышку, с подозрением смотрел на Ирие, с трудом пробирающегося ко входу в замок, и его рука была предусмотрительно заведена за спину — где был закреплен колчан со стрелами.
У дверей Ирие встретил Кике.
— Что, нагулялся с орденом? — с неприкрытой неприязнью поинтересовался он, усмехаясь. — Неужели Каваллоне такой идиот, что решил напасть на нас в такое время? Королевская армия сотрет его в порошок.
— Я не с ними, — ответил Шоичи, и Кике скептично хмыкнул. — Что все эти люди делают?
— Разбирают замок по кусочкам — ослеп, что ли? Его Светлость решил отдать им все прежде, чем сюда нагрянет армия.
— Неожиданная щедрость.
— Сегодня просто день неожиданностей.
Кике проводил его до кабинета Бьякурана и нехотя отошел в сторону, оставляя Ирие одного.
Вдохнув поглубже, Шоичи постучался и, даже не дождавшись приглашения, толкнул дверь. Бьякуран сидел на оконной раме, задумчиво глядя во двор, и легкий сухой ветерок ерошил его встрепанные слегка влажные волосы.
Очень хотелось броситься к нему и… сделать что-нибудь, чтобы он понял, почему он вернулся, понял его чувства… Вместо этого он просто замер как вкопанный, на пороге, боясь даже дышать.
— Я тебя не понимаю, — наконец произнес Бьякуран, не поворачивая к нему головы, — ты грезил о свободе, пока был со мной, и я тебе ее дал. Вместо того, чтобы воссоединиться со своими драгоценными повстанцами, ты возвращаешься обратно. Такое понятие как логика тебе вообще известно?
— Я… я уже и не знаю. Думал, что известно.
Джессо фыркнул и обернулся к нему. На его губах играла насмешливая улыбка, а в глазах не отражалось ничего, кроме холодной отчужденности.
— Дай угадаю: Каваллоне, будучи не совсем потерянным идиотом, послал тебя сюда выведать обстановку. Если повстанцы нападут сейчас, то вполне смогут одолеть нас, но вот после того, как нагрянут королевские псы, ордену не выжить. Я, признаться, был более высокого мнения об умственных способностях вашего лидера. Увы, я разочарован.
— Это вовсе не так! — горячо воскликнул Ирие и, в несколько уверенных шагов преодолев расстояние между ними, схватил удивленного Бьякурана за руку. — Я вернулся, чтобы вас защитить. Я… слышал об армии, и я знал, как вы отреагируете на такое заявление. Вы ведь понимаете, что это ловушка, так зачем вернулись? Я так торопился…
— Поражаюсь твоей актерской игре, дорогуша, но передо мной ломать комедию не стоит. — Бьякуран аккуратно высвободил ладонь и прошел мимо него к столу, чтобы налить себе из графина воды.
— Да я бы ни за что не вернулся, если бы действительно ненавидел вас.
— Да, если бы свои интересы ставил выше интересов ордена. Ирие, назови действительную причину твоего появления здесь.
— Но я уже сказал! — Шоичи перевел дух и провел ладонью по мокрому лбу. — Я… — Бьякуран пристально смотрел на него, и это нервировало еще больше. — Я… хочу… я хочу быть с вами. Вот.
Бьякуран не выглядел шибко радостным. Точнее, он вообще никаких эмоций не выказал.
— Даже если это и правда, ты немного припозднился с признаниями. Разве ты еще не понял: все, это конец.
— Если вы уедете…
— Этого не будет. Я худший граф, которого можно представить, но это моя земля, и без боя я ее не отдам.
— Тогда я останусь с вами, — твердо отрезал Ирие. — И вы можете возражать сколько угодно, но я не отойду ни на шаг.
Джессо вдруг рассмеялся, с громким стуком опустив на стол опустевший стакан, и склонил к плечу голову, тепло глядя на побелевшего от волнения любовника.