— Ты правда ушел из ордена?
Ирие кивнул.
— У тебя явно с головой не все в порядке, Шо-тян. Нет, чтобы радоваться свободе, тебе все в клетку неймется попасть.
— Дверцу все равно никогда не запирали. Значит, не так уж мне хотелось сбежать, да? — Ирие улыбнулся, и они оба засмеялись. Даже дышать будто бы стало легче. — Скажите мне, во что вы ввязались? Не зря же за вами король такую свору натравил.
— Вот умеешь ты атмосферу испортить, — поморщился Джессо и, налив еще воды, подал стакан ему. — Думаю, тебе лучше присесть.
Ирие осторожно сел, заинтригованный, и шумно отхлебнул глоток.
— Я даже не знаю, радоваться или нет тому, что ты мне сказал, — покачал головой Бьякуран, присаживаясь на краешек стола, и скрестил на груди руки. — Я думал, что если ты шпион, у меня будет шанс передать кое-что Каваллоне. Но раз уж ты снова беглец… это становится проблемой.
— Если это что-то важно, но мое отречение не единственная проблема. Боюсь, что Каваллоне сейчас не в состоянии принимать решения и вообще делать что-либо серьезное.
— Ах да, сейчас его голова забита одним Хибари Кеей. Он ведь выжил, да? Этот мальчишка мне скоро в кошмарах сниться будет…
— Дело не в нем. Хибари ушел сразу после того, как ему оказали помощь, и Каваллоне не был заинтересован в том, чтобы его вернуть.
— Неожиданно, — вскинул брови Джессо.
— Он потерял память. Сейчас он тот самый фермер, которого вы помните… Помнили. Я говорил с ним: он напуган, подавлен и не понимает, что ему нужно делать. Фактически сейчас всем орденом управляет его жена и его правая рука.
— Мукуро бы сплясал от радости… Но… что мне-то делать? Я не думаю, что женушка фермера правильно распорядиться полученной информацией.
— А о какой именно информации идет речь?
Бьякуран задумчиво взглянул на Ирие и, поднявшись, прошелся по комнате.
— Ты помнишь Рассиэля?
— Прежнего короля? Ну… я его даже не видел, но слышал много хорошего. Он поднял экономику, заключил несколько союзов, выделял помощь пострадавшим в войне землям…
-…развивал искусство и науку, строил шахты и возводил новые города — о нем только хорошее и можно услышать. Я лично знал его — точнее, знаю — и я… Чувствую себя вывалянным в грязи, идиотом, которого обвели вокруг пальца. — Бьякуран яростно чертыхнулся и медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. — А что ты скажешь о нынешнем короле?
Ирие содрогнулся. У него в памяти до сих пор стоял случайно увиденный бой узников с медведем, устроенный на городской площади еще в те времена, когда Бельфегор был принцем — одно это зрелище уже могло сказать о личности этого психопата.
— Он… сумасшедший. А еще кровожадный и ветреный. И сумасшедший.
— Ты описал его более чем красноречиво, — усмехнулся Джессо, но тут же посерьезнел. — У нашего новоиспеченного королька есть причины опасаться меня. Я услышал кое-что, что мне слышать не следовало. Ты можешь представить себе, что Рассиэль и Бельфегор могут быть одним человеком?
Ирие открыл было рот, чтобы уверенно сказать «нет», но тут же захлопнул.
— Вы ведь не хотите сказать… вы ведь… подождите, но они совсем непохожи!
— Внешность у них абсолютно одинакова, а характер можно и подделать, Шо. Бельфегор… или Рассиэль — я уже не знаю кто есть кто — решил, что его миссия по восстановлению королевства окончена, и играть в войну куда веселее. Поэтому он не предпринимает серьезных шагов для поимки и казни повстанцев — чтобы устроить гражданскую войну — а затем перейдет на большую арену, разорвав дружественные связи с союзными странами.
Ирие откинулся на спинку кресла, ошарашено прижимая ко рту ладонь.
— Теперь ясно, почему король так быстро забыл о Рокудо, которым так одержим… Это действительно… шокирующая информация. Если мы умрем, то об этом больше никто не узнает. Нужно немедленно принять меры!
— Давай нарисуем плакаты и развесим по всему графству, — съязвил Бьякуран. — Или предложишь мне гулять по улицам с рупором и оповещать народ? Никто не станет слушать лорда, пусть и бывшего.
— Я мог бы…
— Еще меньше станут слушать чужестранца, отирающегося с аристократией, так что — нет. — Бьякуран сел на подлокотник кресла. — Если орден отпадает, то что делать?
— Может быть, взять дело в свои руки? — Ирие поднял голову, решительно глядя на него. — Каваллоне сейчас в таком состоянии, что может договориться с вами.
— В данном случае речь будет идти не только о его одобрении. Как, думаешь, воспримут повстанцы его связи со мной? Насколько я понимаю, в его рядах есть люди из моего графства?
— Недовольные будут, но вы сможете заставить их поверить вам. Я знаю это, и вы тоже. Они немного сбиты с толку после случившегося в Колизее, они недоумевают из-за Каваллоне, потому что он скрывает от них свой недуг, но недостаточно хорошо, чтобы не вызывать подозрений.
— И это отличный шанс, чтобы внести смуту. Извини за то, что я сказал ранее — мозги у тебя все-таки варят. — Бьякуран почти ласково потрепал его по волосам и, поднявшись, подошел к окну. Ирие понимал его чувства. Он приблизился и, закрыв глаза, обнял его со спины. Это было непривычное ощущение.
— Если вы волнуетесь за свое графство — это наилучший вариант, вы должны понимать. Если останемся, то умрем, и ваши земли в любом случае будут разорены. Но если мы уйдем, то появится шанс все вернуть. — Ирие, потянув за плечо, развернул Бьякурана к себе лицом. Тот все еще колебался. — Я не знаю и не хочу знать, что происходит в голове у этого… недоноска-короля, я вообще бы предпочел видеть его без нее вовсе.
— Свергать власть у тебя в крови, м?
— Не только это. Жажда справедливости занимает не самую высшую планку в моей системе приоритетов. Я чужой в этой стране, но это не мешает мне ее любить, и я просто эгоистично хочу жить в спокойном и развивающемся королевстве, поэтому я и стал членом ордена в свое время.
— Надо же. Ты открываешься с новой стороны. Но к чему этот разговор по душам?
— Когда я вступал в орден, у власти был Рассиэль, и он был хорошим правителем — хотя это странно сейчас звучит — но вы как граф казались просто ужасным. Я много общался, много слушал, но очень мало видел. А когда попал в… к вам и получил доступ ко всем бумагам, то понял, что большинство услышанного не имеет ничего общего с действительностью. Вы ленивый и слишком поверхностный, вы не любите заниматься работой, рисуете на важных бумагах и не выполняете большую часть своей работы, но, хорошенько подумав, я понял: у вас же нет заместителя. Нет человека, который бы занимался вашими делами. Есть Кике, но он лишь контролирует прислугу, словно второй дворецкий… Тем не менее, до моего появления у вас как-то шли дела. Я проверял документы: они все заполнены, и заполнены правильно. Налоги не зашкаливают, расходы все аккуратно записаны… Вы расслабились только потому, что я занялся делами, не так ли?
— Допустим. Но я все еще не понимаю, к чему ты ведешь.
— Я говорю о том, что если вы возглавите сопротивление, если добьетесь признания народа и уважение повстанцев, то сможете занять трон.
Бьякуран изумленно уставился на Ирие, который смотрел на него чрезвычайно серьезно, и прыснул, отходя в сторону.
— А богом ты мне стать не предложишь? Шо-тян, повстанческая пропаганда совсем затуманила твой рассудок.
— Нет, это вы слишком цепляетесь за свое графство вместо того, чтобы мыслить шире. Я же знаю вас. Вас все любят.
— Уточнение: только аристократия. Я с детства играю по правилам высшего света и совсем не умею играть в среде, — Бьякуран старательно подобрал слова, — оборванцев. Каким образом я расположу повстанцев и простой люд? Каковы шансы того, что меня не убьют, едва заметив на горизонте? Каковы шансы, что горстка вооруженных вилами людей одолеет королевскую армию? Каковы шансы, что армия чужой страны не сотрет с лица земли наше королевство раньше, чем мы разрешим гражданскую войну, которая еще даже не началась?