— Тогда было ошибкой спасать меня тогда.
— Нет. Я ни разу с того дня не пожалел о том, что сделал. Меня будет мучить совесть, а укоризненный взгляд отца будет преследовать меня до конца моих дней, но это моя жизнь, и я хочу прожить ее так, чтобы потом о ней не жалеть. И, несмотря на то, что ты мою привычную жизнь перевернул вверх дном, сделал из меня преступника и напустил туман на мое будущее, я не жалею о том, что тебя встретил.
— Изменил твой серый скучный мир и затянул в пучину приключений? — усмехнулся Хибари.
— Что? Ты думаешь, что до тебя я изнывал от тоски и мне не хватало приключений? Я был аристократом, а там никогда не дают соскучиться. Я не жалею, потому что были дни, когда рядом с тобой я чувствовал себя почти счастливым. И я рад, что мне удалось испытать… не только животную похоть и удовлетворенность собственной властью. Мне так и не удалось тебя приручить, как я планировал сначала. Скорее, все произошло с точностью наоборот: моя жизнь вертится вокруг тебя, а не иначе.
— Тебе удалось меня сломать.
— Если бы это было так, ты бы сейчас сидел не рядом со мной, а лежал бы — под. Но прошел год, а ты так и не даешься.
— Кажется, что не год прошел, а десять лет.
— А для меня время пролетело быстро. Я жадный, и мне было мало.
Хибари перевел взгляд на него. Мукуро смотрел на огонек горящей свечи и улыбался. В полумраке и после таких откровений он казался… не таким отвратительным. Кее это не нравилось.
— Иногда… я забываю о том, что ты сделал со мной. Но потом я или ты делаем что-то не так, и все снова рушится, словно карточный домик. Однажды… однажды мне даже было хорошо с тобой — я уже не помню, когда именно, но помню, что это было с тобой. И иногда ты меня смешил. И я ловил себя на мысли, что мне нравятся твои глаза демона. Но потом я видел себя в отражении, или чувствовал, как болят шрамы, или… было много или, и я ненавидел тебя с каждым днем все сильнее. И настал момент, когда этой ненависти некуда было выйти, и она стала разрушать меня изнутри. И я стал таким, какой сейчас… Я… и тот, кого ты встретил когда-то… разные люди. Если завтра победишь ты, то ты убьешь не того, кто тебе приглянулся тогда. А если убью тебя я, то я, может быть, еще смогу стать самим собой, если моя ненависть не вытеснила все прочее.
— Если ты убьешь меня, то справишься с этим. И если я убью тебя, я тоже справлюсь. Я знаю это, потому что мы похожи. Даже ты должен это признать.
Кея медленно кивнул и болезненно скривился.
— Ударь меня, — сказал он, и Мукуро, погруженный в собственные мысли, сначала согласно кивнул, а потом удивленно вскинул брови.
— Прости, что?
— Я не могу думать сейчас, а это лучший способ.
— Ты, верно, шутишь.
— Напоминаю тебе клоуна?
— Я не буду тебя бить. В этом нет никакого смысла.
— А до этого был?!
— Был! Я бил, чтобы сломить сопротивление, чтобы наказать… когда ревновал, в конце концов. А сейчас — за что?
— Тогда говори. Как можно больше. У меня в голове сейчас так… как будто много людей много говорят, но это не люди, а я и…
— Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Погоди, я принесу тебе одеяло и… какой-нибудь успокаивающий чай. Если он тут есть.
Мукуро, взволнованно оглядываясь на него, вышел, и Хибари откинулся на спинку кресла, в котором сидел.
Ему все еще было плохо. Он слышал шорохи, голос Шамала, смех Оливьеро, и все это смешивалось в непонятную какофонию звуков. Зажав голову, он зажмурил глаза и замычал, пытаясь перекрыть шум в голове.
Когда он устал и опустил руки, готовый вот-вот опять провалиться в беспамятство, то услышал осторожный стук. Сначала ему показалось, что это галлюцинации, но, подойдя к окну, увидел того, кого никак не ожидал увидеть.
— Это уже слишком, — пробормотал он, отступая назад.
За окном, на балконе, стоял Скуало, стуча в стекло и хмуро глядя куда-то в сторону. Заметив, что его увидели, он улыбнулся и помахал рукой.
— Чего встал, как вкопанный, может уже откроешь окно? Тут дождь, если ты не заметил, — довольно жизнерадостно произнес он, облокачиваясь на оконную раму.
Хибари сел обратно в кресло и отвернулся.
— Ты что, охренел?! Ты же увидел, меня, ушлепок!
Он с силой ущипнул себя, но мираж не исчез. Стал только еще злее.
— Открой окно, и я щипну тебя так сильно, что ты заплачешь, как маленькая девочка. Эй, ну же, я пришел тебя спасти и все такое.
Хибари неуверенно поднялся и подошел. Немного помявшись, он все-таки повернул ручку, и Скуало запрыгнул внутрь, отряхиваясь, словно бродячая собака. Длинные волосы, собранные в хвост, разлохматились и повисли мокрыми паклями, и с его длинного плаща ручьями стекала вода.
— Я люблю воду, но не тогда, когда она падает с неба, — недовольно передернул плечами Скуало и ударил по руке Кею, щупающего его руку. — Ты сбрендил?
— Ты настоящий…
— Нет, черт возьми, я игрушечный. Конечно, я настоящий, болван! — Он осторожно выглянул за дверь и, вернувшись, подтолкнул Хибари к окну, поспешно снимая с себя плащ и накидывая на него. — Быстрее, пока твой Мукуро не вернулся.
— А что тут происходит? — появился в дверях Рокудо, застыв на пороге с чайником в руках и накинутым на плечи одеялом.
Кея беспокойно оглянулся на Скуало, но никого не увидел. Он попятился, озираясь, и Мукуро, поставив чайник на стол, встревожено огляделся.
— Ты открыл окно? Здесь и так холодно. — Он захлопнул створки и посмотрел на Хибари, севшего на софу с абсолютно потерянным видом. — Кея, что случилось?
— Я… мне пора в постель… я неважно себя чувствую.
Он заторможено поднялся, вдруг присел на корточки и провел рукой по ковру. Мукуро во все глаза наблюдал за его кажущимися бессмысленными действиями.
— Сухой… — Хибари поднялся и пошатнулся. Голова шла кругом. Кажется, он сходил с ума. Или это все-таки морфий. Если после обморока это еще казалось более-менее нормальным, и ему даже понравилось, то сейчас становилось немного жутко.
Мукуро проводил его до комнаты и даже не закидывал его вопросами по пути, молча сверля его затылок подозрительным взглядом.
— Если что, то я через комнату от тебя. Масло для лампы стоит на комоде; если будет холодно, возьми в шкафу еще одно одеяло.
Хибари, растерянно сидящий на кровати, встрепенулся и поймал его за рукав.
— Останься здесь.
— Здесь — это… в этой спальне? Прямо тут?
— Я просто… мне это нужно.
Мукуро отвернулся и потер переносицу, тяжело вздыхая.
— Кея, я не могу. Не искушай меня, я не смогу находиться с тобой в одной комнате ночью и просто спать.
— А я тебя об этом и не прошу, — серьезно произнес Хибари, пронизывая его пристальным взглядом.
— Ты это сейчас серьезно? Я, может быть, неправильно выразился: под фразой «не смогу спать», я имел в виду…
— Я понял. Я понял, Мукуро.
— Это снова проверка? — Хибари покачал головой. — Ого… Я чувствую подвох, но у меня сейчас мозг просто отключился, и я даже не хочу думать…
Мукуро поверить не мог своим ушам. Он даже и не мечтал никогда о подобном. С Кеей явно происходило что-то не то, и если бы не такое внезапное предложение, то, возможно, он и догадался бы, в чем дело. Но думать ни о чем другом не получалось.