- Ты мой, - улыбаясь, прошептал Рокудо, склонившись к его лицу, отбрасывая за ненадобностью орудие пытки, - мой, Кея, ты мой… - он поцеловал его, уже так, как всегда и хотел: властно, настойчиво, грубо, кусая губы и бесцеремонно играя с его языком. Пальцы в мнимой ласке теребили волосы, вплетаясь в них, подергивая и оттягивая, обнажая шею. Мукуро целовал его шею, водил ладонями по животу и бокам, оглаживал бедра, стягивая брюки, слизывал кровь с его груди. И все так же, как было раньше: с полуукусами-засосами, синяками от пальцев и тяжелым прерывистым дыханием, опаляющим кожу.
Когда Мукуро, нарочито медленно, смакуя, расстегнул ремень, и подтянул к себе безвольное тело, Хибари, наконец, активировался – пнул его в живот, собрав последние силы, и перевернулся набок, тут же падая на ковер, пачкая его своей кровью. Если бы только у него было еще чуть больше сил – он смог бы отбиться и хотя бы попытаться сбежать, сейчас же он едва шевелился, да и сопротивлялся он уже чисто инстинктивно. Мукуро был пьян – ему плевать на все побои, море по колено, а Кее помогла внезапно пришедшая на помощь бешеная ярость, которая с лихвой затмевала боль и усталость. Нельзя давать врагу передышки – поэтому Хибари, пока Рокудо поднимался на ноги, отгоняя от себя хмель, набросился на него, снова опрокидывая на пол. Не было азарта, желания победы – того, что Хибари привык чувствовать в каждой драке, только клокочущая ненависть и жажда мести. Мукуро подло впился пальцами в кровоточащие раны, и ослепительная вспышка боли послужила подпорой приближающемуся беспамятству. Придя в себя, Кея лишь глухо застонал, дергаясь в такт рваным коротким толчкам Мукуро.
Мукуро нетерпеливо двигал бедрами, задыхаясь от обуревавших его эмоций. Ноздри щекотал сладкий запах крови, вспотевшие ладони скользили по взмокшей коже, и приходилось время от времени останавливаться, перехватывая удобнее чужие ноги. Он ненавидел и любил Хибари – он признавал это и еще больше запутывался, он хотел быть нежным и добрым, но не получалось, он хотел быть любимым, но выходило наоборот. Омерзение к самому себе, наглухо запертая глубоко внутри вина, сожаление, усталость обрушились на него вместе с медленно отрезвляемым сознанием. Он и не заметил, когда свербящее чувство неудовлетворенности и жадного вожделения перетекло в долгий, мучительный оргазм. Мукуро непослушными пальцами застегнул брюки, поднимаясь на ноги. Его все еще штормило, и уже начинало тошнить, но разум, казалось бы, на некоторое время впавший в анабиоз, словно очистился, давая трезво оценить ситуацию.
- Хватит с меня, - произнес Мукуро и не узнал собственного голоса, настолько разбитым он был, - ты выступишь на боях и, если выживешь, можешь убираться ко всем чертям собачьим, - он с горечью и тающей болью посмотрел на свернувшегося на полу Кею, - я… господи, я ненавижу тебя. Ненавижу…
Он пинком распахнул дверь и побрел наверх, в свою спальню. У комнаты его ждал Анджело, взволнованный и поникший. Увидев Мукуро, он встрепенулся и с ужасом оглядел его.
-Вы ранены?! Я позову доктора…
- Оставь меня, - он говорил тихо и бесстрастно, но посмотрел так, будто ненавидел его всю свою жизнь. Анджело растерянно посторонился и уже в закрывающейся щели двери увидел, как Мукуро тяжело оседает на пол, закрывая лицо руками.
С первого этажа донесся женский вскрик, а потом топот, и Анджело поспешил спуститься. Несколько насмерть перепуганных служанок столпились в коридоре у столовой и не решались заглядывать за распахнутые двери столовой.
- Твою мать, - раздался голос Чейза, - Джо, немедленно зови Шамала! Сумасшествие какое-то…
- В чем дело? – Анджело втиснулся в дверь и ошарашено замер на пороге. Его замутило, хотя за время службы он успел на многое насмотреться. В комнате застыл острый, тошнотворный запах крови, ею был заляпана половина паркета, стол, кресла… Чейз держал на руках Хибари, непривычно бережно, обеспокоенно заглядывая в искаженное болью лицо.
- Давай живее, Джо, помрет же! – прикрикнул он, заметив, что лейтенант так и не двинулся с места.
Анджело будто холодной водой окатили. Он сорвался с места, выбежал во двор, напугав собравшихся у дверей любопытных лакеев, и, выведя из загона первую попавшуюся лошадь, поскакал прямо к дому Шамала. Накрапывал мелкий дождь, ветер швырял в лицо мусор, сухие веточки и листья, но Анджело даже не обращал внимания на подобные мелочи. В голове бился лишь страх не успеть, опоздать. Как же глупо, глупо было полагаться на благоразумность Мукуро – Кее не место рядом с ним, он умрет такими темпами. Может быть, прямо сейчас…
Шамал открыл дверь недовольный и заспанный, но, услышав о том, кому требуется помощь, собрался за пару минут, не промолвив и слова. На его лице застыло странное выражение, но размышлять об этом времени не было.
До начала боев осталось всего семнадцать дней.
========== Глава 38. Добрый доктор ==========
- Мне нужны чистые полотенца, горячая вода и ваш врач, - особо не церемонясь, с ходу потребовал Шамал, едва переступив порог комнаты.
- Я позову служанок и разбужу прачек, - кивнул дворецкий, испаряясь в темноте коридора.
В спальне пахло крепким виски и кровью, Чейз, покачиваясь, сидел с ногами на постели, поддерживая на руках Хибари так, чтобы не тревожить порезы на спине и груди. Увидев доктора и своего лейтенанта, он тут же гневно нахмурился.
- Тебя за смертью посылать! – процедил он сквозь зубы и слабо пошевелил затекшими руками. – Какого черта я вообще должен тратить свое свободное время на какого-то самоубийцу? Эй, возьми его, Джо!
Анджело неуверенно подошел ближе и, присев на кровать, осторожно перенял из его рук бесчувственное тело. Чейз соскочил на пол и с облегчением потянулся, разминая шею и руки. Болела спина, онемели ноги от долгого сидения и кружилась голова от выпитого спиртного. А ведь виски дали, чтобы продезинфицировать раны Хибари.
Шамал копался в своем чемоданчике, засучив рукава и тихо насвистывая что-то под нос. Анджело застыл, как изваяние, напряженно глядя прямо вперед, куда-то мимо Чейза, и, казалось бы, отключился. Через пару минут в комнату вбежали юркие девицы в фартуках и дурацких чепцах, с тазом и ворохом белых полотенец. Они почтительно склонили головы и замерли у окна, чуть в стороне от кровати, чтобы не мешаться, готовые в любой момент помчаться по поручению. Шамал бросил на них мимолетный взгляд (не забыв по привычке оценить и их внешность) и посмотрел на скучающе зевающего Чейза.
- Не вижу среди них доктора, - заметил Трайдент, расставляя на столике у кровати склянки с мутной жидкостью, от которых разило за версту чем-то резким и неприятным.
- Потому что его нет, - пожал плечами тот, уже направляясь к выходу. – Его вышвырнули нахрен после того, как Мукуро узнал о твоем существовании.
Шамал хмыкнул: несмотря на ситуацию, ему польстило такое внимание со стороны графа. Но он сразу подобрался и хмуро глянул на стражника.
- Мне нужен доктор, - четко, чуть ли не по слогам, сказал он и впервые за все время, посмотрел на Хибари. – И срочно. Найди его, где хочешь.
- С какой стати? – недоуменно спросил Чейз. – В какой строчке устава предписано капитану стражи помогать заключенным? Я иду спать. Вы доктор – вы и разбирайтесь. А если совсем уж невмоготу – Джо у нас лидер альтруистов, запрягите его, - он пренебрежительно хмыкнул и, пнув дверь, вышел из комнаты.