- Не стоит, дорогая. Я скоро вернусь.
Он вышел из гостиной и громко чертыхнулся. Чейз с легким удивлением смотрел на него и ухмылялся.
- Что случилось, господин Мукуро, невеста расстроила? – игриво спросил он, но у Мукуро, видимо, не было настроения дурачиться.
- Ты даже не представляешь, насколько, - ледяным голосом отозвался он, четко давая понять, какое у него дерьмовое сейчас состояние.
Он ворвался в свой кабинет и уселся в кресло, даже не взглянув на стоящего у дверей Дино, разглядывавшего картины на стене.
- Итак, ты снова хочешь восстания? – без всяких предисловий начал Мукуро, устроив подбородок на сцепленные в замок пальцы.
- Нет.
- Скажи честно: тебе Чейз подкинул оружие или оно твое?
Дино прищурился. Его слегка удивил это вопрос, но еще и насторожил.
- А смысл отвечать есть?
- Ну, если хочешь смерти – то признавай второе, а если нет – то первое. Посидишь недельку в тюрьме, а потом отправишься восвояси.
- Так просто?
- В жизни слишком много сложностей, чтобы даже в таких вопросах их употреблять.
- А если я скажу, что мне подкинули, а на самом деле оно мое?
- Ты будешь жить, - пожал плечами Мукуро, равнодушно его оглядывая. – В любом случае,если восстание и будет, я снова вас всех покрошу. Кстати, выглядишь отвратно.
- Спасибо, я старался выглядеть соответствующе.
Они принялись разглядывать друг друга, не нарушая воцарившееся молчание. Каждый хотел спросить что-то, но не решался. Один – потому что презирал собеседника, другой – потому что гордость не позволяла.
- О Кее… - одновременно начали они и тут же замолчали.
- Ну да, у нас один предмет разговора, - чуть помолчав, невесело посмеялся Мукуро. – Но это ненадолго. Я его отпущу, и вы можете воссоединиться друг с другом. Туш, фанфары! Можешь не благодарить.
- Отпустишь? – переспросил Дино, не веря своим ушам.
- Да. Но не сейчас. После боев. Если выживет.
- Боев?.. После тех боев в Гредзо?! – Дино шагнул в его сторону, но цепь, которой его приковали к двери, не дала ему пройти дальше. – Ты с ума сошел, он же умрет там!
- Ты настолько не веришь в его силы? Я вот поставил на него кучу денег. Уж извини: ты заберешь себе принцессу, так пусть сокровища останутся у меня.
- Ты и не собирался его отпускать, ты знаешь, что он умрет! Ты его итак почти убил!
- Каваллоне, прекрати орать, у меня плохое настроение, - помрачнел Мукуро. Напускную веселость как ветром сдуло. – Хочешь поделюсь секретом? Моя невеста не может иметь детей. Вообще. Замечательно, правда? Наша свадьба постоянно переносится, а король, обещавший мне титул маркиза, при смерти. Были еще проблемы с Кеей, но я их уже исправил. Теперь видишь? Мне некогда с тобой пререкаться.
Дино помолчал. А потом тоже заговорил.
- Моя жена беременна и может умереть в родах. Моего друга недавно убили. Меня взяли под стражу за хранение оружия, и меня, вероятно, ненавидит Хибари. Мне тоже некогда пререкаться.
- Да уж, - усмехнулся Мукуро. – Как ты умудрился заставить Кею себя ненавидеть – вот это меня поражает. Хотя, может, он наконец сумел разглядеть в тебе пафосного позера, а не рыцаря на белом коне.
- Просто я сделал то же, что и ты. Так что он видит нас одинаково, - ответил Дино. Мукуро застыл, напряженно глядя на него. – Отправляй меня в тюрьму, я все сказал. А если вдруг передумал – то на виселицу.
Мукуро вдруг расхохотался, откинувшись на спинку стула. Смеялся долго, чуть ли не до слез, а потом поднялся, обошел стол, все еще посмеиваясь, и присел на него, отодвинув ворох бумаг в сторону.
- А тебе все было мало, да? – неожиданно серьезно спросил он. – У тебя было то, что мне приходилось брать силой, и тебе этого было мало? Ты мне скажи, Каваллоне, он ведь никогда не сопротивлялся тебе, да? Тебе не нужно было привязывать его, чтобы просто поговорить, заламывать руки, причинять боль, чтобы выбить посторонние мысли из его головы? Знаешь, я себя не оправдываю – более того, я говорю открыто, что мне порой это доставляло удовольствие, но ты… Ты! – Мукуро хохотнул, прикрывая ладонью лицо. – Было бы мне до этого дело, я бы непременно поиздевался над Кеей – вот уж у кого был шок. Но, увы, я с вами в эти игры больше не играю. – Он поднялся и подошел к двери. – Я сказал, что отпущу его после боев. Раньше не получится, как бы я… как бы ты этого ни хотел. – Он вышел и позвал Чейза, отдав приказ закрыть заключенного в темнице, и направился в гостиную, где его уже ждали Марианна и Хром.
- Ваша Светлость! – Дворецкий степенно поклонился. – Вас ожидает Трайдент Шамал.
- Что ему нужно? Отправь его к казначею.
- Он передал, что не за деньгами пришел. Он хочет что-то сказать, но скажет только лично вам.
Мукуро потер лоб. Как же его за сегодня все достали. Что еще плохого принесла сорока на хвосте?
- Что тебе нужно? – весьма грубо поинтересовался он, выйдя к лениво развалившемуся в кресле доктору. – Только быстро, у меня много дел.
- Конечно. Когда я тратил ваше время долго?
- Например, всегда, - фыркнул Мукуро, поморщившись от запах сигаретного дыма. – Не тяни, чего хотел?
- Хибари хочет вернуться. Как можно скорее.
Рокудо прекратил брезгливо кривиться и непонимающе посмотрел на него.
- Куда? На родину? Черта с два ему - когда бои закончатся, тогда пусть валит.
- Да нет же. Сюда он хочет вернуться.
Мукуро снова замолк. На его лице отчетливо виделся мыслительный процесс.
- Сюда – это куда?
- В замок, - теряя терпение, пояснил Шамал.
- В чей замок?
- Вы издеваетесь? Мукуро сел на софу. Трайдент усмехнулся. Такой реакции он не ожидал, но надеялся на подобный эффект.
- Просто… с чего бы… - Мукуро задумчиво разглядывал лепнину на потолке. Против воли это заявление его обрадовало. И взбесило одновременно.
- Не знаю. Он мне не рассказал.
- В то, что он внезапно воспылал ко мне любовью, не очень верится, да?
- Стопроцентно.
- Тогда, может, он придумал идеальный план моего убийства и хочет воплотить его как можно скорее?
- Это уже ближе к правде.
Мукуро поджал губы. В нем причудливо успела переплестись жгучая ненависть к объекту слабости и… сама слабость к объекту ненависти.
Вычеркнут.
Нестираемыми чернилами.
- Если вы против…
- Постой.
Нестираемыми.
- Хорошо. Привези его.
Шамал коротко кивнул и вышел, даже не поклонившись. Мукуро закрыл глаза и со вздохом откинулся на спинку софы. Сердце билось зашкаливающе быстро.
Нестираемыми.
Ну да, как же.
========== Глава 40. Проясняется? ==========
Карету подкидывало на каждом повороте. Рыхлые комки грязи вылетали из-под скрипящих колес и стекали по стеклам мутными дорожками, смешиваясь с дождевой водой и искажая пейзаж за окнами экипажа в картину хаотичных мазков масляных красок.
Хибари с самого выхода из дома молчал, погрузившись в какой-то неведомый анабиоз, и, надежно закутанный в теплый плед, просто смотрел своим странным непроницаемым взглядом в окно, изредка морщась, когда карета слишком сильно подпрыгивала на ухабах. Шамал тоже сохранял тишину, покручивая в руках сигарету и с ленивой тоской размышляя о предстоящем отъезде в Гредзо, где должен готовиться к работе врачом на боях. Ему не очень хотелось уезжать: столицу он не любил, бои его не интересовали, королевскую семейку он тоже не переваривал. Согласие он дал лишь по одной причине.
Любопытно было бы поглядеть, как Хибари будет сражаться после всего, что на него навалилось. Пошатнувшаяся психика, которая и раньше наверняка была не в полном порядке, множественные физические ограничения, в частности – нога, на которую он до сих пор прихрамывает, и, конечно же, тщательно подавляемый и скрываемый страх проигрыша. Как правило, чем выше взберешься, тем дольше и больнее падать. Хибари взобрался очень высоко, достигнув вершины в тот момент, когда убил графа Клевентона, славившегося на все королевство своей охраной и неприступной крепостью, и стал почти легендой в глазах многих людей, среди которых находилось и немало аристократов. После такого взлета, внезапный проигрыш человеку, казавшемуся легкой добычей, оказался сродни известию о скорой смерти. Шок и последующее за этим унизительное обращение к себе окончательно должно было его добить, вот только что-то еще было, помимо вбитых комплексов, раз Хибари до сих пор пытался плыть против бурного течения. Вот поэтому и было бы интересно взглянуть на его бой, который можно считать как и сражение против собственных страха и неуверенности, незримо поселившихся в его сознании.