— Расстёгивай! — прорычал Лют незнакомым низким голосом, и, схватив Клёну за руку положил её ладонь себе на шею.
Девушка нащупала железную пряжку и, не вдаваясь в раздумья, рванула её.
— Держи! — в руки ей легло гладкое топорище. — Подойду — бей. И его тоже.
Она не поняла, что он имеет в виду, пока оглушительно до звона в ушах не закричали жмущиеся к дровянику Цвета и Нелюба. Потому что мужчина, чья спина только что закрывала их от опасности, припал на колени и резко выгнулся. Клёна услышала треск и хруст, в свете ущербной луны увидела, как лопается его кожа вдоль хребта, как стремительно выступают кровавые кости, жилы, мокрая шерсть… А через миг огромный волк встряхнулся и утробно зарычал.
Топор едва не выскользнул из ослабшей, вспотевшей ладони. Нельзя. Лют сказал бить. Она перехватила оружие посподручнее и замерла.
Что было следом, подруги толком не разглядели. Едва видимая глазу тень метнулась от входа, зверь взмыл навстречу, перехватывая её в прыжке, и вот уже рычаще-хрипящий клубок катится по снегу, разбрызгивая чёрную кровь.
И надо всем этим летел, летел, летел какой-то противный, оглушающий звук. Клёна круто развернулась и влепила Цвете пощечину. Звук оборвался. А девушка стала заваливаться на поленницу. Нелюба вцепилась в подружку трясущимися руками.
Черные тени метались по заметенному двору. Одна рвалась к сжавшимся возле неровного дровяника жертвам, другая кидалась и не пускала. А потом они снова переплелись, но в этот миг откуда-то со стороны полыхнуло ослепительно белым. Так ярко, что Клёна перестала видеть, лишь в глазах запрыгали сверкающие закорючки.
— Клёна!
Она узнала его голос, а когда он подбежал, обхватила за плечи и стала оседать, подломившись в коленях, содрогаясь от пережитого ужаса. И только теперь почувствовала, что левую руку дергает от плеча до кончиков пальцев, что здесь — во дворе — холодно, ветер обжигает, и влажные волосы уже схватились ледком.
Потом она обернулась и увидела скорчившегося в снегу мужчину. Он был наг, а по плечам текла чёрная кровь.
— Я… я… твои рубахи постирала. Они где-то там, в коридоре валяются, — дрогнувшим голосом произнесла Клёна, пряча лицо на груди у отчима.
— Чистые? — спокойно спросил он.
— Чистые.
— Хорошо. Высохнут — заштопаешь.
Девушка обняла его и судорожно вздохнула.
22
— Эй…
Лют поднял голову. Над ним стояла Лесана и смотрела с удивлением:
— Ты чего скорчился?
Волколак потёр шею и сказал сипло, отрывисто:
— Ошейник… мой… принеси…
Обережница смерила трясущегося пленника обеспокоенным взглядом и огляделась в поисках пропажи.
Возле дровяника двух рыдающих навзрыд девушек утешали послушники из старших, Клёна жалась к отчиму. Ихтор с Рустой склонились над распростертым окровавленным Беляном. Над ними глыбой застыл Дарен, готовый, если что, вбить кровососа в снег. А маленький дворик был перерыт звериными лапами, вытоптан, залит кровью. Ну и где же искать?
— Кто его с тебя снял? — спросила обережница.
— Не помню, — прорычал в ответ волколак. — Найди!
С запозданием Лесана поняла, в чём дело, и тут же увидела пропажу — в судорожно сжатом кулаке Клёны.
— Разреши, — обережница мягко забрала у девушки ошейник и шагнула к пленнику.
Диво, но тот сам подставил шею и, лишь когда звякнула металлическая пряжка, его окаменевшие измаранные в крови плечи расслабились.
— Хоть плащ какой дай, что мне так и сидеть тут нагишом? — сварливо сказал оборотень.
Лесана повернулась к одному из старших ребят и жестом попросила отдать накидку. Тот без лишних вопросов бросил одёжу пленнику. Лют перехватил её и благодарно закутался.
— Всё. Замаялся я с вами. Веди обратно, — кивнул он обережнице, поднимаясь.
Лишь теперь девушка заметила, что волколак едва стоит на ногах.
— Что с тобой? — спросила она озадаченно.
— Устал.
— А с ним? — она кивнула на простертого в снегу кровососа.
— Да Встрешник его разберет! Одурел, похоже. Лесана, я прошу, уведи меня отсюда, ты же знаешь, сам я не могу Черту переступить.
— Пошли.
Видя, что от него больше ничего не добиться, девушка подошла к Клесху:
— Глава, я уведу Люта. Он еле стоит.
Крефф отвлекся от падчерицы и смерил пленника острым взглядом.
— Уведи. Завтра с ним поговорю. Нынче не до того.
— Шагай, — обережница подтолкнула оборотня к выходу, но перед тем, как разомкнуть защитный круг, почему-то оглянулась на Клёну.