Душа болела, а меня трясло от безысходности. Отвращение зашкаливало, и мне хотелось просто испариться, исчезнуть, не быть живой.
- Возьми его в рот и сделай мне приятно, - приказал он. Робко я коснулась губами, а затем и языком горячей головки, ощутив солоноватый вкус предэякулянта. - Глубже, - прошептал он приказ. Я взяла его глубже, содрогаясь от омерзения. Утратив терпение, он схватил меня за волосы и толкнулся глубоко в мой рот, так, что я ощутила его стенкой гортани. Адриан мощными и безжалостными рывками имел мой рот, иногда заводя свой агрегат так глубоко, что я начинала задыхаться, а глаза предательски увлажнялись. - Да! - хрипел он в экстазе. - Работай языком, сука! Активнее! - Адриан издал горловой стон, и я почувствовала, как мой рот наполняется горячей спермой. - Глотай, если не хочешь захлебнуться, - стонал он, и я проглотила жидкость, умываясь слезами. Он отошёл, а я, обессилив, упала лицом в пол. Мне отчаянно не хватало воздуха, отчаяние ломало изнутри, а душа рыдала от унижения. Сколько я ещё выдержу? И выдержу ли вообще? Одно знаю точно, я ни за что не уступлю. Я не сдамся. Я не стану его покорной игрушкой, лучше я умру, чем подчинюсь этой мрази.
- Видит Бог, Габи, я хотел не этого, - тихо сказал Адриан. Я подняла голову, и сквозь пелену слез мне почудились в голубых глазах грусть и сожаление. Но лишь почудились. Такие как он, просто не способны на такие чувства. Хлопнула дверь, и я осталась наедине со своей горечью и отчаянием.
Глава 4 Ты станешь моей
POV : Адриан
- Блять! - я метнул стакан с виски в стену, не в силах справиться с эмоциями, которые захлестывали меня с головой. А всему виной эта чертова девчонка! Я не понимал сам себя, у меня совсем съехала крыша. В этом гребаном мире, мире, котором живу я, нет места лишним чувствам и эмоциям. Тут правит холодный расчет и решительность. Я давным давно усвоил основное правило - убей или будешь убит. Своеобразный закон джунглей или естественный отбор, если нравится. Слабые тут не выживают, сомнениям нет места, и та буря, что творилась сейчас в душе, мне совсем не нравилась. Тысячу раз я уже проклял себя за то, что связался с ней, что просто не прошёл мимо в прошлую пятницу. Девушку не заметить было сложно, пламя волос бросалось в глаза, и я решил, вот она - женщина для сегодняшней ночи. Но вопреки привычкам, я решил попробовать закадрить ее сам, а не взваливать это на моих людей. У меня было много женщин, очень много, но знакомиться на улице для меня было в новинку. Меня огорошил ее отрицательный ответ, выдернул из фантазий, в которых я уже трахал ее, но, вместе с тем, такая реакция вызвала интерес. На краткое мгновение у меня захватило дух, когда она подняла на меня свои огромные, серые глаза.
Вся встреча была сплошным противостоянием, и я всерьез задавался вопросом: как мои люди добиваются согласия девок, которых выбираю, а потом имею как хочу? Но она в конце-концов вывела меня из себя. До сих пор меня передергивает от ярости, стоит мне только вспомнить, как я стою в этом проклятом кафе с мокрой физиономией, и десятки пар глаз смотрят на меня. В тот момент я уже понял, просто так теперь я ее не оставлю. Три дня наблюдения, сбор информации и захват намеченной цели. Три дня я не мог думать ни о чем, кроме этой дерзкой блондинки, с огромными серыми глазами, которая прилюдно унизила меня. До последнего момента я и сам не понимал, чего хочу больше: наказать ее или заслужить ее благосклонность. Но в момент, как я ее увидел, когда слушал ее нелепый лепет и извинения, целью которых было выбраться отсюда, я вновь вернулся в день своего унижения, так и слышал тихие смешки и перешептывания...
Гнев ослепил меня. Она должна понять, с кем имеет дело. Демон вырвался на свободу, но шок остудил мою кровь. На автомате я завершил начатое дело и вылетел из комнаты, как-будто сам дьявол гнался за мной. Девственница. Чертова девственница. Точнее, была ей. Одно из моих правил: не трахать девственниц и не связываться с ними. Блядь, как такое возможно? Ей же двадцать два года! Какого черта? Обо всем этом я думал в душе, смывая с себя кровь девушки. Обширный опыт общения с женщинами каждый раз доказывал лишь то, что я и так прекрасно знал, все женщины - грязные шлюхи, разница лишь в цене. Любая, с которой я имел дело, даже если и выказывала сопротивление и недовольство, быстро меняла гнев на милость, стоило только помахать перед ее носом кошельком. И то, что некая Габриэль Паркер сохранила невинность до двадцати двух лет, не хотело укладываться в моей голове, это шло в разрез с моим пониманием мира. Ладно бы она была жирной и страшной, но она наоборот была красива, и я искренне не понимал этого.