Хватит! Хватит! Хватит! Я больше не могу! Неужели ты не понимаешь, не видишь, как я умираю от каждого твоего слова? Просто уйди и не мучай меня…
— Надеюсь, ты это понимаешь и не будешь чего-то ждать и надеяться. Не хочу, чтобы ты в меня влюблялась. Это не нужно ни мне, ни, в первую очередь, тебе.
«Не хочу, чтобы ты в меня влюблялась…» — слова эхом отдались в голове. Влюблялась… Боже! Боже милостивый! Да это уже произошло! Поздно… Слишком запоздалое предупреждение.
— Потому что я никогда не смогу тебе ответить. Я не полюблю тебя. Может, и хотел бы, да не могу. А случившееся… Это… Это просто физиология. Обычное сексуальное влечение, не более того, — закончил он, наконец.
Я смотрела на его такое прекрасное лицо. Черные, чуть вьющиеся волосы, яркие голубые глаза, красивые губы, которые недавно так горячо целовали меня… Все это стало мне родным, и, вместе с тем, никогда не станет моим. Искренне, совершенно искренне, я не понимала, за какие грехи мне эта мука. Почему из всех мужчин, которые встречались на моем пути, я полюбила именно его? Этого холодного, жестокого, замкнутого тирана. Человека, который причинил мне просто море боли душевной и физической. Который насиловал и пытал меня, который два месяца держал меня в заточении. Как такое могло произойти? Когда это случилось?
— Адриан, — тем не менее, сказала я, и голос мой был поразительно ровным и спокойным, — ты конечно произнес мне занимательную лекцию, но твое беспокойство не обосновано. Ты у меня, конечно, вызываешь много эмоций и желаний, но они далеки от романтических, так что не парься.
— Вот и славно, — облегченно выдохнул мужчина.
Он ушел, а я скатилась по стенке, не в силах справиться с собой. Из глаз ручьем лились слезы, а из груди рвались рыдания. Я до боли закусывала кулаки, пытаясь взять себя в руки, но и дать волю эмоциям не могла, ведь источник моей боли сидит за стенкой, не подозревая о буре в моей душе. Уйти. Бежать. Хоть ненадолго. Со скоростью света я переоделась в уличную одежду, а пудра скрыла покрасневшее лицо.
— Мне нужно отойти по делам, — сказала я, заглянув в комнату.
Мужчина читал какую-то книгу, оторвав взгляд от текста, он лишь коротко кивнул и сказал:
— Хорошо.
Опасаясь, что Адриан из окон может увидеть меня, я обычной походкой шла прочь и, как только скрылась из поля зрения собственных окон, почти побежала. У меня не было конкретной цели, я понятия не имела, куда иду, пока, в итоге, устав, не села на лавочку в каком-то безлюдном, мрачном дворе.
И вот сидя на облезлой лавочке, я, наконец, смогла позволить выход своим эмоциям. Мне было плевать, что кто-то может меня увидеть. Я рыдала в голос, горько и надрывно как никогда в жизни. Сколько раз я видела, как люди убивались от неразделенных чувств, и всегда считала, со мной такого точно не случится. Как говориться — никогда, не говори никогда.
Проклятый Адриан Джонсон! Зачем ты снова появился в моей жизни? Зачем вернулся и разрушил мое спокойствие? Ты столько раз пытался меня сломать, и, поздравляю, у тебя получилось. Я сломлена, раздавлена, убита чувствами и эмоциями, кипящими во мне. Безысходностью ситуации в целом.
Помню весь ужас, который испытывала, слушая о событиях жизни мужчины, случившихся девять лет назад. Помню, как сжималось сердце от жалости по отношению к погибшей такой страшной смертью девушке. Но сейчас… Сейчас я ее ненавижу. Ненавижу всем сердцем за то, что даже спустя столько лет, она все еще держит его. За то, что только она в его сердце. За то, что из-за нее у меня, да, наверное, ни у кого вообще нет шансов на любовь Адриана. Я понимаю, что это глупо, но горечь и обида слишком сильны. Они душат, ломая ребра.
Мне не хочется испытывать к нему этих чувств. Он их не заслужил. Я хочу ненавидеть его, но не получается. Почему, почему я такая идиотка?
— Криста? — услышала я знакомый голос, передо мной стоял Фред. Что он тут делает? — Что ты тут делаешь?
Образ парня расплывался из-за стоящих в глазах слез.
— Что с тобой? — испуганно спросил он, заметив мое состояние, — Тебя кто-то обидел? Только скажи, и я…
— Все в порядке, Фред, — шмыгнула я носом. — Никто меня не обижал.
— Ага, а почему ты тогда тут ревешь, как будто кто-то умер? — спросил парень, сверля меня взглядом.
— Потому что дура, — я постаралась улыбнуться сквозь слезы.
— Не хочешь рассказывать, да? — понял он.
Я лишь кивнула. Фред ласково обнял меня, и я впервые не стала противиться. Объятия парня не кружили голову, не сносили крышу, и сердце продолжало биться ровно, но они были теплыми и успокаивающими. Возможно, именно это мне и нужно? Может, хватит ждать прекрасного принца, а пора оглянуться вокруг, обратить внимание на тех, кто рядом?
Фред проводил меня до дома, и я была искренне ему благодарна. Его появление спасло меня от лишних слез и отчаяния, заставило заметить, что мир по-прежнему существует и движется вперед. Он давал мне именно то, чего я так жаждала сейчас, а именно чувство покоя и умиротворения. Возможно, это и есть судьба? Может, Фред мне послан Богом, чтобы забыть кошмар жизни, по имени Адриан Джонсон?
Когда я вернулась, Эми была уже дома и смотрела телевизор. Адриан спал. При виде его сердце болезненно сжалось. Ну, уж нет. Хватит. Больше никаких слез. Скоро он отсюда исчезнет, и покой ко мне вернется, а сейчас нужно держаться и избегать лишних контактов с ним.
Так же неспешно прошло воскресение. Когда Эми предложила пойти погулять по городу, я с радостью ухватилась за эту возможность, все лучше, чем сходить с ума в одиночестве рядом с ним.
В понедельник у меня была работа, где сама работа, как и коллеги, помогли отвлечься немного от тревожных мыслей. Я больше не шарахалась от Фреда, как от чумы, и всерьез подумывала согласиться в будущем куда-нибудь с ним сходить. Надо налаживать свою жизнь, и это первый шаг, надеюсь, верный.
Вечером мы втроем тихо поужинали, изредка перекидываясь бессмысленными фразами. И мы с Эми ушли в мою комнату, в общем, я делала все, только бы не оставаться с мужчиной наедине.
Негромкий стук в дверь отвлек меня от просмотра телевизора, время было около часу ночи, какого лешего ему не спится?
— Ну чего тебе? — спросила я с порога. — Ты вообще время видел?
— Видел, — кивнул Адриан. — Я пришел сказать, что завтра с утра уезжаю. Майкл звонил, говорит — дело сделано, сказал подъехать утром.
— Понятно, — коротко сказала я, не понимая, что чувствую от этого известия: радость, что, наконец-то, моя квартира вновь станет моим убежищем, или расстройство, что он уезжает, и его физиономия не будет мозолить глаза?