— Нет. У меня нюх на правду, и я интуитивно чувствую, что Томас Арбакл действительно причастен к этому делу. Однако пока есть хоть капля сомнения, существует вероятность, что я, возможно, и ошибаюсь. А я не люблю допускать ошибок.
— Ты достойна восхищения, — восторженно произнес Нэнни.
— Я не ангел. Меня всегда гораздо больше интересовала сенсационность моих статей и правда в них, чем чувства тех, о ком я писала. Порой забываешь, что они живые люди. А ведь они действительно существуют в реальности. Самое малое, что я могу сделать, это считаться с ними, когда я берусь за перо. Кроме того, я питаю искреннюю симпатию к Розе и влюбляюсь в Инкантеларию. И если я задену чьи-либо чувства, то уже никогда не смогу вернуться сюда снова. А ты ведь этого не хочешь, правда, Нэнни?
Нэнни вспомнил их первую близость на пляже и почувствовал, как его чресла заныли от приятной истомы.
— Я буду скучать по тебе.
— Ты очень милый, Нэнни, — сказала Фийона, засмеявшись.
— Ты уедешь не раньше обеда. А чем мы займемся сейчас?
Ее пунцовые губы растянулись в улыбку. У нее уже не осталось времени, чтобы соблазнить карабинера, а в Нэнни было что-то, благодаря чему он располагал к себе.
— Ну, — сказала она, облокотившись на стол. — Тут на площади есть маленький отель. Нам, наверное, пока не стоит возвращаться в замок, поскольку мы беглецы. Как ты смотришь на то, чтобы до обеда скрыться от посторонних глаз и снять комнату с доставкой ленча прямо в номер?
— А вот это, моя дорогая Фийона, самая лучшая идея, которая у тебя возникла до этого момента.
Панфило провел целый день, делая снимки. Он воспользовался помощью одного увлеченного паренька, которого звали Марио. Роза лишь бродила из комнаты в комнату, рисуя в своем воображении, как выглядело это помещение в дни своего величия, и толку от нее не было никакого. Ромина перещеголяла нанятых ею стилиста и флориста, которые подготовили комнаты так, чтобы они были представлены в самом выгодном свете. Стремясь еще больше улучшить качество снимков, она всюду расставила огромные вазы с белыми лилиями и серовато-розовыми розами. Готовя Ромину к съемке, визажист потратил целый час, чтобы наложить макияж и сделать ей прическу, а она в это время настаивала на том, что надо бы причесать еще и Порчи, которому на фотографии тоже было определено почетное место. Биллу очень не хотелось сниматься, но жена не отступала. В конце концов, пояснила она, будет правильно, если публика увидит своими глазами, какой он красавец!
Панфило разместил их на террасе, спиной к морю. Ромина бережно, словно ребенка, держала на руках Порчи, почесывая его толстое брюшко, а он похрюкивал от удовольствия, подрыгивая задней ногой. Наконец Ромина сняла с него подгузничек. Панфило со знанием дела отметил надлежащее качество моментальных снимков.
В конце дня они направились к флигелю. Освещение теперь стало мягче, поскольку солнце придало небесам розоватый оттенок. Ромина настояла на том, чтобы запечатлеть флигель таким, какой он есть, то есть без каких-либо цветов, чаш с фруктами и прочих ненужных украшений. Здесь и так витало волшебство. И она была права. Флигель был совершенен только в том виде, в котором сохранился до сегодняшнего дня.
Панфило собрался было делать снимки, когда внезапно все лампочки замерцали, а затем и вовсе погасли.
— Мадонна! — воскликнула Ромина. — А ведь в этом месте действительно водится привидение!
— Это, вероятно, дух маркиза! — взволнованно объявила Роза. Порчи, беспокойно хрюкнув, засеменил прочь, в кусты. Марио забегал, проверяя удлинители и штепсельные вилки, подключенные к генератору. В самом же флигеле электричества не было.
— А можно ли сделать снимки без освещения? — спросила Ромина.
Панфило отрицательно покачал головой.
— Не думаю, что естественного освещения будет достаточно. — Затем он обратился к своему помощнику: — В чем проблема? В генераторе?
— Нет, все функционирует идеально. Попробуйте снова.
Панфило опять включил освещение, и оно заработало. Не теряя времени, он принялся настраивать камеры. Но как раз в тот момент, когда он собирался сделать первый кадр, освещение несколько секунд мерцало, а потом снова погасло. Одна лампочка лопнула, усеяв пол осколками.
— Становится жутковато! — завизжала Роза.
— Что это? — взволнованно спросила Ромина.
— Кто-то явно не желает, чтобы мы фотографировали флигель, — мрачно сказал Панфило.
— Или же он не хочет, чтобы мы делали снимки при помощи искусственного освещения, — предположила Роза. — Попробуй без него. Ну же!