Грейс снова кивнула. Она боялась, что если откроет рот, то дрожащий голос выдаст ее. Она была так уверена, что поступает правильно, добровольно вызвавшись стать фронтовой медсестрой. Она отмела презрительное предсказание матери, что хлопнется в обморок при виде крови, и прошла подготовку, не опозорившись. Но сейчас, оказавшись примерно в миле от реалий войны, она дрожала под своей огромной косынкой медсестры.
На каждом этапе пути сюда судьба, казалось, предоставляла ей возможность вернуться. Из-за шторма они долго не могли переплыть Ла-Манш. Две девушки так страдали от морской болезни, что их задержали в Кале. Потом грузовик, который вез новеньких медсестер на фронт, должен был повернуть назад, потому что дорогу разбомбили. Но при каждом искушении она заставляла себя идти вперед. Теперь же, когда черные развалины фермы нависли над ней, как чудовище из детского кошмарного сна, и земля задрожала у нее под ногами, она рада была бы убежать, если бы было куда.
Капрал откинул полог палатки и вошел внутрь.
— У меня для вас подкрепление, капитан-мэм, — сказал он, отдавая честь женщине, склонившейся над ближайшей раскладушкой и занятой перевязкой.
Женщина, — ей было, видимо, чуть больше тридцати, — подняла озабоченное, измученное лицо, на котором Грейс, однако, прочла и разочарование.
— Так вот это кто? — устало спросила она. — Подкрепление, которое мне обещали?
— Несколько девушек остались в Кале из-за морской болезни, — объяснила Грейс. — А остальных поделили между полевыми госпиталями.
— И вы — доброволец, — сказала та. — Мне здесь добровольцы ни к чему. К нам поступают тяжелораненые, — критические случаи, и мне нужны подготовленные сестры, сестры для операционных, а не добровольцы.
У Грейс камень с души свалился. Ее отправят обратно! Она сможет вернуться без бесчестья и заняться чем-нибудь менее страшным, подальше от этого ужасающего оранжевого неба. Но тут женщина вздохнула и протянула Грейс руку.
— Ну, все же, наверное, мне надо быть благодарной и за небольшие удачи. Кэтрин Уэзерби, командир подразделения. А вы?..
— Грейс Притчард.
— Из?
— Челтенхэма, — ответила Грейс.
— Боже правый! — сказала Кэтрин Уэзерби и даже расхохоталась. — Мне нужны закаленные в боях медсестры, а они посылают мне из Челтенхэма! Бедняжечка моя хорошая: вы, наверное, решили, что попали прямо в ад?
— Тут довольно страшновато, — призналась Грейс.
— Сегодня обстрел особенно сильный, — сказала капитан Уэзерби. — Днем местность на самом деле даже красивая, или была бы такой, если бы перестать терзать ее гигантскими воронками.
Она бросила взгляд в глубину тускло освещенной госпитальной палатки.
— Сестра Сэндерс! — позвала она. — Идите сюда и смените меня. Я покажу сестре Притчард, где положить вещи. Хватайте свою сумку и идите за мной.
Она двинулась между рядами коек, на которых стонали и шевелились забинтованные люди.
Грейс заметила про себя, что капитан Уэзерби шагала по-военному легко: воплощение опытного офицера-медика. Отец Грейс назвал бы ее «видной женщиной», в отличие от Грейс, которую он характеризовал как «эльфика». Грейс поймала себя на мысли: хватит ли у нее силы, чтобы работать? Ребенком она вообще была — одни глаза, волосы и худенькие руки и ноги, как картинки в книжке «Алиса в стране чудес», и в школе ее считали болезненной. Но на самом деле ничего болезненного в ней не было. За все школьные годы она даже ни разу не простудилась.
— Мы их получаем прямо с фронта, — сказала капитан Уэзерби, оборачиваясь к Грейс. — Некоторые — в плохом состоянии. Мы их подлечиваем и держим до тех пор, пока не будет возможно отослать домой.
Грейс бросила взгляд на неясно различимые фигуры, иные настолько забинтованные, что человека совсем не видно, и у нее опять перехватило дух от страха.
— Вот этому не позволяйте никаких штучек, — сказала капитан Уэзерби, показывая на последнюю койку. — Лейтенант Барклей. Он из Королевских воздушных сил, но австралиец. Они не считают нужным подчиняться правилам и не уважают авторитеты, так что следите, чтобы он делал то, что ему говорят.
Грейс взглянула на ту фигуру, на которую указывала капитан, и встретилась взглядом с пугающими горящими глазами тигра. Глаза смотрели на нее с загорелого, совершенно не английского лица, обрамленного копной непослушных золотисто-рыжих волос. Лейтенант подмигнул ей и тут же притворился, будто спит.
Выходя из палатки, Грейс не смогла сдержать улыбки.
— Он тяжело ранен? — спросила она, пока они, скользя, пробирались к соседней палатке.