— Вполне в духе мировоззрения автора этой книги, — согласился Эндрю. — А вот тебе ещё одна идея: придумать такой препарат, который будет приводить человека в состояние непереносимого блаженства, чтобы он в результате умирал совершенно счастливым. Как ты думаешь, такое возможно?
— Пожалуй, твою идею намного проще осуществить, чем мою. Нужно создать препарат, который бы вызывал резонансное возбуждение нейронов головного мозга, аналогичное состоянию оргазма. Своеобразную цепную реакцию в мозгу. Тогда каждый безнадёжный больной сможет в любой момент прекратить свои мучения и уйти из этого мира вполне счастливым. Странно, что никто до сих пор до этого не додумался.
— Ничего странного. Инерция вдолбленной с детства догматической этики. Что-то сродни религиозности. Попробуй, спроси у Антона, что он по этому поводу думает, увидишь стандартную реакцию.
— Слушай, Эндрю, а ты, кстати, не думаешь, что ты на него слишком сильно давишь своей логикой. Ему ведь должно быть очень неуютно с нами. Да ещё и Боб каждый раз свою эрудицию демонстрирует и усиливает давление то поэзией, то цитатами из классиков. Парень-то он молодой, насколько устойчива его психика, мы не знаем. Как бы не сломался.
— Ты же понимаешь, Алекс, против самого Антона я ничего не имею. Человек он хороший, добрый. Зашоренный только. А как же прикажешь мне реагировать на его средневековое мракобесие? Молчать? Или поддакивать? Он нам скоро расскажет, что Земля плоская и на трёх китах держится.
— Не знаю. Психолог из меня никудышный. Просто жалко мне его иногда становится. Взгляд у него какой-то затравленный, когда ему возразить нечего.
— Ничего. Думаю, выдержит. И притрётся понемножку. Знаешь что, с девчонками нам крупно повезло. Удивительные они. Человечные, мягкие. Вот прирождённые психологи. Они его здорово поддерживают и в обиду не дадут. Ты заметил, как они на меня цыкают? А ведь крошки ещё совсем. Но с характером.
Да, не ожидал я такое чудо встретить в центральной Африке. Да и мужской состав на нашем посту подобрался нетривиальный. Не знаю, как ты, Алекс, а я себя вдруг счастливчиком почувствовал.
Ужин был не очень обильный, но довольно изысканный для изолированного от внешнего мира контрольного поста, затерянного в африканских дебрях. За несколько месяцев девочки научились делать чудеса из замороженных и консервированных продуктов. Даже Боб принял участие в конструировании необычного десерта, состоявшего из свежеиспечённого бисквита с трюфельной прослойкой и чашечки мороженого, залитого ликёром и украшенного размороженными ягодами.
— Ну, красавицы, о чём бы вы хотели сегодня услышать? — спросил Боб благостным голосом.
Девушки переглянулись.
— Ты нам про историю обещал рассказать, — начала Даша.
— Какая же история вас интересует: древняя, средневековая, новейшая? И какой страны? Или стран?
— Нам про Россию интересно, недавнюю. А то вот читаем в сети разные книги и статьи, один одно говорит, другой — совсем другое. И ничего не понять, как же оно на самом деле было?
В одной статье я прочитала о том, как хорошо люди жили в Советском Союзе, всё было бесплатно, и образование, и медицина, и государство обо всех заботилось. И Россия была великой державой, и никто её тронуть не смел, потому что армия была сильная. И те, кто разрушили Советский Союз были преступники.
А в другой книжке совсем другое — что жилось людям плохо, все были бедными, и свободы ни у кого не было, и книги многие были запрещены, а тех, кому такая жизнь не нравилась, в тюрьмы сажали и специальные лагеря. А как было на самом деле — можешь нам рассказать?
— Бедные дети, — Боб взглянул на Эндрю и покачал головой. — Как им трудно разбираться во всех этих выливаемых на их головы потоках лжи.
Я многое мог бы рассказать вам о том времени, но мне хочется, чтобы вы сами, своими мозгами думали и делали выводы из фактов, а не принимали на веру чужое мнение. Каждому необходимо критическое мышление, иначе всю жизнь кто-то будет обманывать вас и манипулировать вами.
Вот, представьте себе, две страны с разным уровнем жизни, разным политическим строем, разными языками, культурой, традициями. Можем ли мы, основываясь на результатах внешнего наблюдения решить для себя, в какой стране людям живётся лучше?
— А что значит — внешнее наблюдение? — спросила Ксения, — что именно мы наблюдаем?
— Это значит, что мы находимся снаружи, а не внутри этих стран. И можем наблюдать только за тем, что происходит на границах.