Префект конгрегации выслушал сжатую, но крайне эмоциональную речь старого священника и глубоко задумался.
— Благодарю вас за безупречную службу матери нашей католической церкви, — медленно произнёс он. — Боюсь, что ваши опасения вполне обоснованны. Вы отреагировали на взрывоопасную ситуацию наиболее правильным образом, немедленно информировав священную конгрегацию. Мы немедленно примем все необходимые меры, чтобы взять ситуацию под контроль.
С этими словами он написал несколько слов на листке в лежавшем перед ним блокноте и вызвал звонком секретаря.
— Уважаемый отец Джонатан, — сказал префект, вставая. — Церковь весьма высоко ценит ваше рвение и преданность. Пожалуйста, позвольте мне покрыть ваши расходы, связанные с этой поездкой.
Высокопоставленный священнослужитель вырвал листок из своего блокнота и передал его вошедшему секретарю, после чего проводил посетителя до дверей кабинета и пожелал ему счастливой обратной дороги. В приёмной секретарь попросил отца Джонатана присесть на минутку в кресло, а сам тем временем выписал чек на предъявителя и с лёгким поклоном вручил его старому священнику. Выйдя из здания наружу, отец Джонатан взглянул на вручённый ему чек в ярком дневном свете, и был немало удивлён тем, что сумма, проставленная на чеке превосходила затраты на его перелёт в Рим и обратно по меньшей мере раз в двадцать.
После того, как посетитель покинул здание, префект конгрегации доктрины веры попросил секретаря вызвать к нему как можно скорее некое доверенное лицо, не называя его по имени. Секретарь понимающе кивнул и молча вышел из кабинета.
— Ну, что тут у вас происходит, — спросил Майк, входя в дом. Моника закрыла за ним дверь и Джеймс, не теряя времени, начал вводить старого приятеля в курс дела.
Выслушав отчёт, адвокат задумался минут на пятнадцать, делая пометки в своём блокноте. Он по старомодной привычке предпочитал бумагу всем этим электронным усовершенствованиям. Он вообще выглядел довольно старомодно в своём светлом однобортном костюме, коричневых мокасинах на ногах и техасской шляпой на голове. Таков был его имидж, тщательно разработанный специально нанятым психологом. Внешний вид образцового адвоката должен быть запоминающимся. Похоже, что нестандартный вид делал своё дело — Майка знала и помнила добрая половина города. Во всяком случае официальным лицам и государственным чиновникам он был хорошо знаком.
— Мой план действий таков, — провозгласил Майк. — Пункт первый: просим у комиссара полиции выделить нам одного полицейского для круглосуточной защиты от возможного нападения. Поскольку в доме находятся дети, опасающиеся за свою жизнь со стороны религиозных фанатиков в лице их родителей. Комиссар хорошо меня знает и на фоне сложившейся ситуации предпочтёт не рисковать. Так что, я думаю, официальный представитель правозащитных органов нам обеспечен. Пункт второй: я вызываю сюда обозревателя с городского телевизионного канала новостей. Чем больше общественный резонанс — тем лучше мы защищены. Пункт третий: я официально заявляю перед телекамерой, что являюсь официальным защитником интересов этих детей. Пункт четвёртый: я запрашиваю у городского судьи постановление о запрете для всех родственников моих подзащитных на приблежение к детям на расстояние меньше 100 ярдов. В результате перечисленных мероприятий нам всем гарантирована безопасность. Но имейте в виду, что как только я начну действовать, дороги назад уже не будет. Вы, Кевин и Вероника, принимаете очень важное решение. Я не знаю, как государственные чиновники могут решить вашу дальнейшую судьбу. Вас могут определить в какую-нибудь школу-интернат, или какая-нибудь семья захочет взять вас к себе. Я не знаю, будет ли это лучше, чем ваша жизнь сейчас с вашими биологическими родителями.
— Да уж, хуже-то наверняка не будет, — решительно заявила Вероника.
— И я обратно возвращаться не хочу, — добавил Кевин.