Наверное, это и было счастье.
Дни стояли сказочные - тихие солнечные дни начала сентября. По утрам я отвозил Андру в Веду Гумана, а к концу занятий приезжал за ней. Все с той же благодушной улыбкой я ожидал ее в вестибюле, и она сбегала по лестнице в неизменном сопровождении двух-трех юных гуманитариев, и я, улыбаясь, оттирал эскорт плечом. Гуманитарии умолкали на полуслове и несколько ошарашенно смотрели, как я усаживал Андру в машину. Моя жена, высунувшись из окошка, докрикивала им окончание разговора, но я включал первую скорость. Андра сердито поворачивалась ко мне:
- Как не стыдно, Улисс! Ты ведешь себя как маленький...
Выговор разбивался о мою улыбку. Я посылал ей менто: "Люблю".
- В конце концов, просто невежливо, - не сразу сдавалась Андра.
"Люблю", - твердил я.
Ничто на свете, кроме нее, меня не интересовало. Даже читать было неохота. Стоило Андре выйти из комнаты, как я вскакивал и шел за ней. Я просто не выносил ее отсутствия.
На второй день Андра сказала:
- Вечером мы поедем к матери. - И, предупреждая мои возражения, быстро добавила: - Мама как будто примирилась.
- А что ей оставалось? - буркнул я.
- Будь повежливее и не вздумай торопить меня домой, сказала Андра. - У мамы сейчас очень трудная полоса.
"Трудная полоса". Я восхищенно смотрел на свою жену. Мне ужасно нравился ее голос и все, что она говорила, каждое слово.
- Отец недавно говорил с ней...
- Он приехал?
- Нет. У него самый разгар работы, и он умолял маму прилететь к нему в Индию.
- А она что?
- Раздумывает.
Ронга встретила меня не то чтобы холодно, но сдержанно. Я внутренне поежился от ее испытующего взгляда. Андра что-то рассказывала о своих лингвистических делах, а Ронга в упор смотрела на меня. Она как бы спрашивала: "Могу я доверить тебе свою дочь? Ведь у меня нет никого дороже Андры..."
Потом налила в бокалы шипучего вина. Я взял свой и сказал, обращаясь к Ронге:
- Будь счастлива, старшая.
- Что говорить обо мне, - ответила она, и мне показалось, что голос ее звучит мягче. - Будьте счастливы вы с Андрой.
Андра вскочила, обняла мать:
- За нас с Улиссом, мамочка, не беспокойся. Мы пьем за тебя и... за папу.
Я думал - грянет гром. Нет, обошлось. Ронга только головой покачала и пригубила вино.
Но, как видно, ее все еще одолевали сомнения.
- Улисс, про тебя стали часто писать в газетах. Ты что же, намерен повторить тот полет?
- Если повторение и состоится, то очень не скоро, - ответил я.
- На днях передавали интервью с Боргом. Насколько я поняла, начато проектирование корабля с этим... каким-то странным двигателем.
- Хроноквантовым. Знаю.
Ронга помолчала. Ожидала, наверное, не разовью ли я тему. Но я потягивал вино, поглядывал на Андру. И хотелось мне одного - поскорее очутиться дома.
- Надеюсь, теперь, - Ронга подчеркнула это слово, - теперь ты с большей ответственностью будешь обдумывать свои шаги.
И я ответил солидно, как и полагается семейному человеку:
- Ну, еще бы!
Андра тихонько прыснула в ладошку.
Да, я знал, что Борг начал проектировать корабль, об этом мне еще в Селеногорске рассказали. Знал даже, что ему предоставили один из корпусов Института ракетостроения - это по соседству с поселком космонавтов, рукой подать. Но день проходил за днем, а я не торопился наведаться к Боргу.
- Что с тобой, Улисс? - спросила однажды Андра, когда я вез ее из Веды Гумана домой. - Всполошил, можно сказать, все человечество, а теперь, когда дело сдвинулось, ты вроде бы потерял к нему интерес.
- Успею еще, - благодушно отозвался я.
- "Успею"! И улыбка у тебя какая-то появилась... Знаешь, кем ты становишься?
- Кем?
- Едоком!
- Но-но, не очень... Я отпускник, только и всего. Имеет право человек на отпуск?
Андра подумала и сказала:
- Имеет.
А спустя день или два меня вызвал по видеофону Борг.
- Здравствуй, пилот, - сказал он, вглядываясь в меня с усмешкой. - Случайно узнал, что ты на земном шаре. Что поделываешь?
- Да, в общем-то, ничего... Я в отпуску.
- Поздравляю, - сказал Борг.
Я поблагодарил, не совсем ясно представляя, с чем именно он меня поздравил. Наверное, все-таки не с отпуском.
- Если выберешь время, пилот, приезжай. У нас тут веселая компания; Ладно, выключаюсь.
Я выбрал не лучшее время для визита - утренние часы. Но я не собирался мешать Боргу и его конструкторам работать просто мне хотелось посмотреть, как проектируют космические корабли.
Корпус, в котором разместилось конструкторское бюро Борга, стоял в излучине тихой речушки. Я вошел в просторный круглый холл. Все двери - а их тут было множество - стояли настежь, так как предполагается, что в рабочие часы не бывает праздношатающихся.
Я заглянул в одну из них - и замер. Спиной ко мне сидел человек, над креслом возвышались квадратные плечи и затылок в белокурых завитках - это был несомненно Борг. Мощный череп был обтянут зеленоватым пластиком конструкторского шлема,.от которого тянулся к пульту, змеясь по полу, толстый кабель. Руки Борга лежали на подлокотниках кресла, и я подумал, что по сложности это кресло, пожалуй, не уступало пилотскому. Руки, обнаженные по локоть, были грубые, загорелые, в белых волосках - очень крепкие, уверенные руки. Пальцы то и дело пробегали по кнопкам на консолях подлокотников.
А перед Боргом был развернут во всю стену конструкторский экран. По нему проносились разноцветные линии, они переплетались, выстраивались в группы, исчезали. Вот возникла сложная фигура, сквозь которую проходила жирным красным пунктиром какая-то магистраль. Борг задержал фигуру на экране, всмотрелся... вслед за тем из кресла раздалось глухое рычание - и экран опустел, все исчезло. И снова побежали линии, причудливо группируясь.