Тут вошли Нонна и Леон Травинский. Леона я не видел с тех пор, как жребий свел нас в поединке на Олимпийских играх. Но стихи его часто попадались мне в журналах. В последнем цикле стихотворений Леона меня поразило одно, под названием "Примару". В нем были такие строки:
Плоть от плоти - избитая истина.
Кровь от крови - забытая истина.
Но тебя я прошу:
Помни о нашем родстве!
Ибо нет ничего ужаснее
Отчужденья людей.
Леон, как мне показалось, раздался в плечах. Его летний светлый костюм приятно контрастировал с загорелым лицом.
- Ты стал осанистый, - сказал я, пожимая ему руку. - Почитаешь новые стихи?
- Нет, - сказал он, дружелюбно глядя серыми глазами. - А ты, я слышал, работаешь теперь на дальней линии?
- Дальние линии пока еще на конструкторских экранах.
- Да... Я за тем и прилетел сюда. - Леон повернулся к Боргу: - Я не помешаю, старший, если поживу здесь несколько дней?
- Живи. - Борг налил себе густого красного вина.
Нонна сочла нужным кое-что объяснить.
- Мы с Леоном, кажется, не встречались с окончания школы, - начала она громким голосом, немного резковатым и как бы не вяжущимся с ее пухлыми розовыми щечками.
- Встречались, - кротко поправил ее Леон. - В Москве, в Центральном рипарте, помнишь? Я тебе еще сказал, что улетаю на Венеру.
Ну конечно, в рипарте, подумал я: где еще можно тебя встретить, модника этакого? Раньше я непременно сказал бы это вслух, а теперь-только подумал. Вот какой добрый я стал, никого не задираю.
- Он в школе вечно писал на меня эпиграммы, - продолжала между тем Нонна. - Кстати, совсем не остроумные...
- Признаю, - засмеялся Леон.
- А теперь, когда узнал, что мы проектируем новый корабль...
- Небывалый, - вставил Леон.
- Новый корабль, - упрямо повторила Нонна, - он вспомнил о моем существовании и принялся вызывать по видео, пока у меня не лопнуло терпение и я не ответила: "Хорошо, прилетай". Леон хочет набраться впечатлений для новой поэмы.
- Все правильно, - подтвердил Леон, - кроме одного: поэму я пока писать не собираюсь. Просто хочется посмотреть, как работают конструкторы, послушать ваши разговоры...
Борг сказал:
- Наши профессиональные разговоры будут тебе непонятны, а будничные - неинтересны. Впрочем, слушай, если хочешь.
Леон посмотрел на главного несколько обескураженно. Потом перевел взгляд на меня, как бы ожидая поддержки. Я знал, что ему хотелось сейчас услышать: "Как? Ты называешь будничным разговор о корабле, которому предстоит уйти в глубины Галактики?" Вот что хотелось услышать Леону. Но я молчал. Глубины Галактики... Ах, да не надо громких слов. Оставим их поэтам...
Было в словах Леона нечто другое, поселившее во мне неясную тревогу.
- Ты был на Венере? - спросил я.
Я знал, что, хотя комиссия Стэффорда давно закончила работу, на Венеру устремились по собственному почину исследователи-добровольцы - биологи и экологи, психологи и парапсихологи, просто генетики, онтогенетики, эпигенетики - большинство из них придерживалось взглядов Баумгартена.
- Я провел на Венере четыре месяца, - сказал Леон.
- Ну, и как там?
Как там мои родители, Филипп и Мария Дружинины, - вот что мне хотелось бы знать более всего. Но, конечно, не приходилось ждать ответа на этот вопрос.
- На Венере сложно, - сказал Леон. - Я разговаривал со многими примарами, и... я не очень силен в психологии, но впечатление такое: никакой враждебности, ничего такого нет. У них свои трудные проблемы, очень трудные, и земные дела их не интересуют. В этом - суть обособления примаров.
- Надо принять меры, - заявил Гинчев. - Решительные меры. Иначе эволюция их обособления приведет к полному отрыву. Венера будет потеряна.
- Какие меры ты имеешь в виду? - спросил Леон.
- Не насильственные, разумеется. Ну, скажем, прививки. Что-то в этом роде предлагал Баумгартен.
- Примары не пойдут ни на какие прививки. Вообще там назревает недовольство. Они охотно сотрудничали с комиссией Стэффорда, но теперь, похоже, исследователи им надоели.
Можно их понять, подумал я.
Я посмотрел на Андру, наши взгляды встретились, в ее глазах я прочел беспокойство. Знает, что Венера - трудная для меня тема. Ах ты, милая... Я улыбнулся ей: мол, не надо тревожиться, мы с тобой сами по себе, а Венера - сама по себе... Но Андра не улыбнулась в ответ.
- Ходит слух, - продолжал Леон, - что кто-то из примаров вышел из жилого купола без скафандра и пробыл четверть часа в атмосфере Венеры без всякого вреда для себя. Понимаете, что это значит? Правда, проверить достоверность слуха не удалось.
- Чепуха, - сказала Нонна. - Психологическое обособление не может вызвать такие резкие сдвиги в физиологии. Они остаются людьми, а человек без скафандра задохнется в венерианской атмосфере.
"Остаются людьми"... Что-то у меня испортилось настроение, и я уже жалел, что затеял этот разговор.
- Лучше всего, - сказал я, - оставить примаров в покое.
- Да как же так - в покое! - тут же вскинулся Гинчев. Ты понимаешь, что говоришь, Улисс? Существует логика развития. Сегодня - равнодушие, завтра - недовольство, а послезавтра - вражда! Понимаешь ты это - вражда! Как же можем мы...
- Сделай одолжение, не кричи, - перебил я его, морщась. У Баумгартена, что ли, научился?.. Не будет никакой вражды.
- Как же не будет! - вскричал Гинчев и вдруг умолк, глядя на меня и часто моргая. Вспомнил, должно быть, что я примар.
В наступившем молчании было слышно, как Гинчев завозил под столом ногами. Борг отхлебнул вина из своего стакана, тихонько крякнул. Андра сидела против меня, странно ссутулившись, скрестив руки и обхватив длинными пальцами свои обнаженные локти. Чем-то она в эту минуту была похожа на свою мать. Да, да, вот так же, в напряженной позе, сидела когда-то Ронга в забитом беженцами коридоре корабля, с широко раскрытыми глазами, в которых застыл ужас.
Что было в глазах у Андры?..
Вдруг она выпрямилась, тряхнула головой и, взглянув на меня, слабо и как-то растерянно улыбнулась. Узкие кисти ее загорелых рук теперь лежали на столе. Я с трудом поборол искушение взять эти беспомощные руки в свои... взять и не выпускать-никогда...
- Улисс, - услышал я бодрый низкий голос Леона. - Улисс, я обрадовался, когда узнал от Нонны, что ты здесь. Давно мы не виделись. Как поживаешь, дружище? Почему тебе никогда не придет в голову вызвать меня по видео?