- Ты Улисс Дружинин? Тебя срочно требуют к инфору.
- Кто требует?
- Травинский, - сказала она.
Я тупо смотрел на черную ленточку в ее седых буклях.
- Скажи ему, старшая, что... я уехал. Меня здесь нет...
Женщина поджала губы и, не ответив, ушла. Я поспешил к Косте. Спустя полчаса мы поеживались от предутреннего холода на станции аэропоезда.
Мы нигде не задерживались. Если бы мы могли обходиться без кафе и гостиниц, то и вовсе не показывались бы людям на глаза. Неведомая сила - так, кажется, писали в старых романах? - неведомая сила гнала нас вперед и вперед. Мелькали города. Мы бродили в какихто лесах, выходили сырыми тропами к каким-то озерам. Все было не то, не то...
Незаметно исчез Марсианин. Зато к нам присоединился Поликарпов, которого я невзлюбил с первого взгляда. У него был аккуратный зачес на косой пробор и одутловатое лицо, как будто он держал воду во рту. Он радостно захихикал, когда узнал, что я тот самый пилот, который... ну, и так далее.
- Вот! - сказал он, глотая окончания слов. - Наглядный пример. Разве честный челаэк выдержит засилье всех этих ничтожных конструкторов-изобретателей, Боргов всяких, Феликсов Эрдманов...
- Пошел ты ко всем чертям! - сказал я.
Костя поспешил нас мирить. Поликарпов был обижен на человечество, отвергнувшее какие-то его изобретения. Однажды он пытался показать нам фильм, проектируя его на собственные ногти, покрытые особым составом. Этот состав он изобрел. И еще что-то в этом роде. Он показывал копии своих писем в Совет изобретателей, начиненные ядом и завистью. Он отыскивал в газетах сообщения о новых изобретениях и комментировал их с гадким ехидством. Чужого успеха этот человек с благообразной внешностью не переносил совершенно.
Как-то раз я пригрозил набить ему морду, и он отвязался от нас.
Мы мчались дальше. Мы то и дело сворачивали от магистральной евразийской трассы, снова возвращались на нее, петляли, словно за нами шла погоня. Я знал, что меня разыскивают по инфор-глобус-системе. На какой-то станции, только мы вышли из кабины аэропоезда, загремело радио: "Улисс Дружинин, тебя просят срочно пройти к инфору".
Мы сидели втроем на зеленой траве, перед нами высился гигантский памятник в честь какой-то старинной битвы. С вершины памятника, опершись на мечи, слепо смотрели воины, над ними медленно плыли пухлые облака.
Костя озабоченно листал карманный атлас.
- Может, мы не там ищем, Улисс? - сказал он. - Может, оно не в Европе вовсе, твое озеро, а где-нибудь в Америке?
- Может быть, - сказал я, с тоской глядя на каменных воинов.
- Белая башенка с красной крышей, - вслух размышлял Костя, морща лоб. - Теперь такие не строят. Значит... Постой... Постой... Белая башенка под красной... Ну конечно, это старинный романский стиль! Верно, Улисс?
- Не знаю, - сказал я. Мне было все равно, какой стиль.
Не найти мне моего озера...
- Давайте, друзья, махнем в Южную Америку! - заявил Костя неестественно бодрым голосом. - А? Полно озер, всяких там памятников испанской старины... И португальской... А? Как думаешь, Доктор?
- Вот что я думаю, - медленно и тихо отозвался Доктор, вертя в пальцах зеленую былинку. - Поигрались - и хватит. Нет нигде твоего озера...
"Есть, где-то есть", - подумал я, но не стал спорить с Доктором.
- Тебе с нами не по дороге, Улисс. Возвращайся к своим... к своему делу.
- А ты? - сказал я. - Почему ты не возвращаешься?
Он не ответил. Костя тоже молчал, низко опустив голову.
Не помню, как мы очутились в курортном городке в гуще Тюрингенского леса. Никогда я не видел такого сияющего неба, таких прекрасных старых елей. Толпы курортников стекались к трамплинам-шли состязания горнолыжников. Мне почудилось, будто в толпе мелькнуло озабоченное лицо Робина. Да нет, откуда ему здесь быть, он за четыреста тысяч километров отсюда, в Селеногорске...
Может, я выпил утром слишком много вина, только мне взбрело вдруг в голову прыгнуть с трамплина. Костя не пускал меня, он был сильнее, и я сам не понимаю, как мне удалось вырваться. Я поднялся на трамплин и кое-как закрепил на ногах лыжи. Потом выпрямился, чтобы перевести дух. Полоса искусственного снега уходила в голубую бездну, терялась в темно-зеленом разливе леса. Голова кружилась. Мелькнула мысль, что в таком состоянии вряд ли я смогу... вряд ли удержусь, приземляясь... Ну и хорошо... Вот и прекрасно, лучше не придумаешь...
Я набрал полную грудь воздуха и вынес вперед палки, чтобы как следует оттолкнуться...
В тот же миг кто-то, пыхтя и шумно отдуваясь, обхватил меня и рванул назад.
Я потерял равновесие, упал...
- Пусти! - прохрипел я.
Робин - все-таки он был здесь, а не на Луне - рывком поднял меня на ноги, и тут же кто-то второй вцепился в мою руку. Это был Леон. Они повели меня к эскалатору. Лица у них были мокрые от пота, и оба никак не могли отдышаться.
Я не сопротивлялся. Просто не было сил,
Глава шестнадцатая
НА ВЫСОКОМ ВОЛЖСКОМ БЕРЕГУ
Был вечер. Я лежал в кресле-качалке и смотрел на звезды, пылающие в черном небе.
Звезды, звездные моря...
Их видели тысячи лет назад астрономы Древнего Египта и Древнего Шумера. Их видели Гиппарх и Аристотель. На них направил первый телескоп Галилей. Под этими самыми звездами был заживо сожжен непреклонный Джордано Бруно, не пожелавший отказаться от идеи бесконечности Вселенной и бесчисленности обитаемых миров.
Вы, равнодушные, недосягаемые! Намного ли приблизилось к вам человечество с тех пор, как отпылал костер Бруно?
Мы знаем о вас много. Мы вышли на окраину Системы. Наши радиозонды обшаривают галактики, и вот уже несколько десятилетий идет диалог с Сапиеной - другим островком разумной жизни.
Но значит ли это, что мы приблизились к вам, звезды?
Правда, был наш отчаянный прыжок. Мы с Робином первыми из людей выбрались "за берег, очерченный Плутоном".
И все же - нет, мы не приблизились. Высунули на какой-то миг нос из ворот - и скорей обратно. Обратно, в обжитое пространство, к привычным полям тяготения, в нормальный бег времени. Ишь куда захотели, смутьяны! А ну, давай назад!
Костер Бруно? Бросьте! Иные времена на дворе. Получите дисциплинарное взыскание. И запомните раз и навсегда: существует целесообразность. Ее Величество Целесообразность, если угодно. Все, что делается ей вопреки, - нелепо, бессмысленно. Вот - признано целесообразным спроектировать корабль на принципе синхронизации времени-пространства. Он уже спроектирован,и проект утвержден, это хороший проект. Конструкторский гений Борга блестяще дополнил теоретический гений Феликса, и в результате было найдено простое решение. И уже размещены по заводам заказы. Будут построены два экспериментальных корабля.