Интересно, что поделывает сейчас Олег Рунич? Вопрос несложный. Сидит, должно быть, на Четырнадцатом, сидят и смотрит, как полыхают под ними молнии в бурожелтом одеяле Юпитера. И ждет, маленький бородатый упрямец, ждет, не вздрогнет ли самописец от сигнала, посланного регистратором биомассы из аммиачного океана...
Глава восемнадцатая
ПРОПАВШИЙ ПРАКТИКАНТ
Корабль подплывал к "Элефантине". Миновали стартовую зону ходовых послеремонтных испытаний. По левому борту проплыл серебряным огурцом спутник инфорглобус-системы.
"Элефантина" была обращена к нам ребром и закрывала своим корпусом то, что нам хотелось увидеть больше всего. Мы видели только основание (а может, верхушку) толстой колонны, торчащее из-за тора "Элефантины". И еще мы видели белые вспышки сварочных аппаратов.
Когда я был здесь последний раз, строительство кораблей "СВП"-синхронизаторов времени-пространства только начиналось: собирали стапели, принимали пер-вые секции. Теперь, спустя полтора года, монтаж, как я знал, был закончен и шли заключительные работы - главным образом внутри кораблей.
Ох и не терпелось же мне увидеть их! А Всеволод просто прилип к иллюминатору. Достанется мне еще за этого непутевого практиканта...
Грузовой буксир, выбрасывая из сопла бледную плазму, пересек мой курс, к буксиру была пристыкована уродливая конструкция. "Что еще за самодеятельный театр?" - подумал я и включил автомат вызова. Диспетчер "Элефантины" сразу ответил, и я в энергичных выражениях высказал ему то, что думаю о здешней организации службы полетов.
- Успокойся, Улисс, - официальным голосом, показавшимся мне знакомым, отозвался диспетчер. - У тебя на курсе чисто. Займи зону "Д" и останься на орбите.
- Это еще почему? - рявкнул я. - Мне надо ставить корабль на модернизацию.
- Знаю, - отрезал диспетчер. - Ангар занят. Придется подождать двое суток.
- Костя, это ты? - спросил я неуверенно.
- Это я.
- Так что же ты измываешься надо мной? Не можешь сказать по-человечески...
- Я говорю по-человечески: ты вышел из графика, и ангар занят. Займи место в зоне "Д", а сам немедленно явись в диспетчерскую. И прихвати своего практиканта. Выключаюсь.
Вот так. Стоит приличному парню попасть в диспетчеры космофлота - и можно считать, что он потерян для нормального общения. С отвращением, свойственным, скажу откровенно, всем пилотам Солнечной системы, я представил себе диспетчерскую с ее цветными графиками, телеэкранами, сигнальными мигалками и писком радиовызовов. Среди многих мест, от которых мне всегда хотелось держаться подальше, диспетчерские идут за номером один.
Кузьма ярился, в сердцах махал то правой, то левой рукой. У него всегда было полно каких-то сверхсрочных дел на шарике, и он плохо переносил задержки. Всеволод настороженно глядел на меня своими зеленовато-кошачьими глазами.
- Слышал повеление? - сказал я ему. - Ничего не поделаешь, друг, придется отвести тебя за ручку к диспетчеру.
Всеволод промолчал.
Я начал маневрировать, выходя в назначенную зону, и тут мы увидели один из строящихся звездолетов, хорошо освещенный солнцем.
У меня дух захватило оттого, что я вижу это чудо не на конструкторском экране и не на чертежных листах, а воочию. Нельзя сказать, чтобы он был красив, этот чудо-корабль. Большие корабли дальних линий, не приспособленные для посадки на планеты с атмосферой, вообще не отличаются красотой форм. Неопытному глазу они предстают как нагромождение трудно понимаемых геометрических сочетаний. Ну, а корабль "СВП", наш хроноквантовый гигант, был похож на нагромождение нагромождений.
Я хорошо помнил, как Борг, закрепив на экране найденную предварительную компоновку звездолета, его внешнего облика, позвал нас полюбоваться. Я заметил, что корабль не очень-то красив. Борг свирепо хмыкнул и сказал: "Ты, пилот, кажется, чтишь Фритьофа Нансена. Не помнишь ли, что заявил Нансен о своем корабле, специально спроектированном для полярных исследований?" Я признался, что не помню. "Надо помнить, - отчеканил Борг. - Нансен сказал: "Форма корабля, на которой мы наконец остановились, многим, быть может, покажется некрасивой, но что она была хороша и целесообразна, думается, показало наше плавание".
Если свести облик звездолета к простейшей, основной схеме, то получится, пожалуй, сочетание трех толстых, согнутых под тупым углом колонн с зажатым между ними конусом и двумя парами колец.
Скорей бы наше плавание во времени-пространстве подтвердило целесообразность этой формы...
Второй звездолет плыл по той же орбите, что и первый, но значительно дальше от нас.
- Да-а, - сказал Кузьма, - ничего себе ковчег. Впечатляет.
Он включил огни, обязательные для стояночной орбиты, и вопросительно взглянул на меня.
- Да, - сказал я, поднимаясь. - Одеваться и выходить.
Скафандры, распяленные на креплениях, были серые, как осеннее небо Земли: автоматика цвета включалась после надевания скафандра, меняясь в зависимости от внешних условий. Вот марсианский скафандр с кислородным обогатителем вместо баллонов. Вот венерианский - с громоотводом на шлеме и трубчатыми охладителями вокруг толстенных подошв. Давненько я им не пользовался, да и, наверное, уж не воспользуюсь никогда: я теперь пилот дальних линий, а в перспективе у меня сверхдальняя, упирающаяся в Неизвестность...
- Значит, в диспетчерскую? - скучным голосом спросил Всеволод.
- Куда же еще! - бодро откликнулся Кузьма.
Мы принялись натягивать десантные скафандры, самые тяжелые из всего набора: с терморегулировкой широких пределов, со встроенным маневровым реактивником, с катушкой троса на левом плече и массой карманов для инструментов.
- Вот что, Кузьма, - сказал я, - слетай-ка сам в диспетчерскую, ты с ними умеешь разговаривать лучше, чем я. Держи. - Я протянул ему сумку с бортовыми документами.
- А ты?
- Мы с Всеволодом покрутимся немного вокруг ковчега. Или ты предпочитаешь диспетчерскую? - Я посмотрел на практиканта.
- Бен-бо! - воскликнул тот, глаза у него загорелись хищным блеском.
Кузьма покачал головой:
- Нарвешься на неприятности, Улисс. Увезли парня с Луны, а теперь ты хочешь...