Громовой голос объявил по корабельной трансляции, что сегодня душ левого борта работать не будет. В ответ посыпались высказывания, из которых можно было понять, что некий Ромуальд "опять запорол ионизатор" и за это его следует наказать принудительным просмотром телефильма "Гончие псы".
Мы с Всеволодом лазали по шахтам, ездили в драйвлифтах, досаждали монтажникам своей любознательностью. Нас поругивали. В одном отсеке юнец в лихо сдвинутой на затылок каскетке вежливо попросил нас подержать баллон с вакуумной пастой, пока он что-то там разметит для сварки. Мы держали баллон минут двадцать, вертя головами и дожидаясь юнца, который сразу куда-то уплыл. Потом в отсек стали заглядывать ухмыляющиеся физиономии. Мы отпустили баллон, тут же взмывший к потолку, и двинулись дальше. Всеволод давился смехом, а я все посматривал, не видно ли этой нахальной каскетки.
Тот же громовой голос объявил, что "Борг просит пилота Дружинина прекратить шляться по кораблю и пройти в ходовую рубку".
Рубка, против ожиданий, оказалась не просторнее нашей привычной на "Т-9". То есть, конечно, она была просторней, но больше заставлена приборами. Кроме того, здесь стояло несколько походных коек для монтажников.
В рубке никого не было. Два пилотских кресла возвышались перед главным пультом. Я подплыл к левому креслу и, помедлив, забрался в него и пристегнулся. Попробовал, как лежат руки на подлокотниках, удобно ли расположены клавиши под пальцами.
Ух и удобно же мне сиделось! Я поглядел вправона пустующее кресло второго пилота. Вот если бы в нем сидел, мирно подремывая, один человек, очень уравновешенный человек, я бы чувствовал себя совсем как дома. Н-да...
Кто-то хмыкнул сзади. Я выглянул из-за спинки кресла и увидел Всеволода. А я и забыл о нем. Практикант, выпрямившись, сидел в боковом, третьем кресле. Шея у него была напряженно вытянута, руки лежали на пульте, как на фортепьянной клавиатуре. "А что, - подумал я, - почему бы и нет?.."
Снова хмыкнули. Нет, это не Всеволод, он сидит тихий, как подопытная мышь. Я посмотрел в другую сторону и увидел голову Борга. Мощная, в белокурых завитках, она торчала из люка в кормовой части рубки.
- Расселись! - сказал Борг, насмешливо щуря глаза.
Всеволод выскочил из кресла, будто катапультированный, и забарахтался под потолком. Я тоже выбрался из кресла, придерживаясь за подлокотник, и спросил:
- Помочь тебе, старший, вылезть?
- Не надо. - Борг оттолкнулся от краев люка и подлетел ко мне. - Эта чертова линия меня доконает, кто ее только придумал! - проворчал он.
- Какая линия?
- Контрольная линия координатора.
- Старший, - сказал я, - разреши, я проверю ее.
- И без тебя обойдемся.
У Борга вид был утомленный, над переносицей прорезалась вертикальная складка, покрасневшие от недосыпания веки тяжело нависали над глазами. Не простая это штука, подумал я, взвалить себе на плечи такой корабль.
- Старший, я ставлю корабль на модернизацию, будут менять ускоритель, это не меньше месяца...
- Погоди, пилот. С полчаса назад вызывал диспетчер с "Элефантины". Опять ты чего-то набедокурил, похитил практиканта...
- Просто он не сдал зачета, - возразил я, - и пришлось задержать его на неделю.
- Стоит тебе появиться, Улисс, как начинается черт те что! - раздраженно сказал Борг. - Какой-то практикант, какой-то дурацкий чемпионат, несданный зачет... Сгиньте оба с глаз моих долой!
Он вынул из шкафчика бутылку и налил себе вина.
Что было делать? Будь я один, мы бы поладили с ним. Навязался же мне на голову этот настырный практикант!..
- До свиданья, - сказали мы с Всеволодом почти одновременно и направились к двери.
Тут Борг окликнул нас.
- Что с тобой стряслось, Улисс? - сказал он насмешливо. Тебя гонят, и ты послушненько исчезаешь. Не узнаю.
- Ничего не стряслось. Просто вижу, что тебе не до нас.
Борг залпом допил вино.
- Если тебе так уж хочется проверить линию, то вот лежит тестер. - Он кивком показал. - Надеюсь, практикант и сам доберется до "Элефантины".
- Доберусь, - отрывисто сказал Всеволод.
Громовой радиоголос взорвался у меня над ухом:
"Презренья достоин тот, кто чужие тестеры берет!"
Я отшатнулся от динамика и недоуменно посмотрел на Борга.
Динамик заорал еще воинственней:
"Корабельны закоулки - не для утренней прогулки!"
Борг усмехнулся.
- Просил их, на радиоузле, не рифмовать. Но они считают, что так лучше доходит. Да и верно, пожалуй... - Он взглянул на Всеволода. - Ну, практикант, лети к диспетчеру. Тебя ждут эти... пенаты и лавры. Ты, оказывается, великий шахматист?
Всеволод пожал плечами. Я сказал, что провожу его до шлюза "Элефантины", а то еще занесет его куда-нибудь не туда, но он решительно отказался. Он был напряжен, как кошка перед прыжком. Вернее, как рысь. Глаза горели буйным зеленым огнем на бледном лице.
Ладно. В конце концов, управляться с реактивником он умеет, мимо "Элефантины" никак не пролетишь, а там сигнальные огни покажут, где шлюз.
- Можешь сказать, что зачет сдан, - отнесся я к Всеволоду. - Не перепутай скафандр в шлюзе. Ну...
Я стиснул его руку.
Всеволод вышел из рубки, а я взял тестер и полез в люк. Но на душе у меня было все-таки неспокойно. Примерно час спустя я выбрался из узкого и душного тоннеля обратно в рубку. На одной из коек спал под рыжим одеялом человек - я узнал в нем Василя Гинчева, конструктора. Борга не было. Я подплыл к коробке инфора, установленной у входа, и протянул было руку, чтобы вызвать диспетчера "Элефантины", как вдруг вспыхнул глазок аппарата и мягко пророкотал сигнал вызова. Я нажал кнопку ответа.
Это был Кузьма, он потребовал Борга и ужасно обрадовался, когда узнал, что подошел к аппарату я.
- Ты мне и нужен, Улисс! - закричал он так, что Гинчев проснулся и заворочался на койке. - Слушай, я сдал документы, особо не придирались, обещают через двое суток затащить в ангар. Тебе тут приготовлена каюта. Или ты останешься на ковчеге?
- Да, останусь здесь. Ты управишься без меня?
- Управлюсь, чего там. Слушай, Улисс...
- Погоди, Кузьма. Практикант побывал уже у диспетчера, не знаешь?
- Да нет же! Затем я и вызвал тебя, тут на меня шипят со всех сторон, уж я не знаю, как отбиваться. Срочно гони его сюда!