Я судорожно глотнул и схватился за шею. Мне не хватило воздуха.
- Ты слышишь? - кричал Кузьма. - Его надо срочно на шарик, срочно! Чемпионат начинается, он должен играть непременно. Ты слышишь? Улисс!
- Ни днем ни ночью нет покоя! - проворчал Гинчев.
- Он уже час, как вылетел на "Элефантину", - выдавил я наконец.
- Уже час? - Голос Кузьмы прозвучал тревожно. - Так где же он?
Вот именно - где? Куда его могло занести? Воображение уже рисовало шальной буксир и человека в десантном скафандре, врезающегося в струю плазмы...
- Улисс, ты где? Почему замолчал?
- Пойду его искать.- Я рванулся к двери.
- Подожди! - завопил Кузьма. - Что еще за глупости! Здесь экраны, отсюда виднее! Сиди у инфора, Улисс, я переговорю с наблюдателями.
Я опустился на какой-то ящик и уткнул лоб в ладони. Лоб был горячий. Стучало в висках. Черт, не хватало еще головной боли! Никогда я не чувствовал себя так скверно. Что со мной творится? Как мог я отпустить неопытного юнца одного? Не терпелось схватиться за тестер? А, будь я проклят...
Опять загремел динамик:
"Первой смене - на обед, хочешь кушать или нет!"
Я оглянулся на Гинчева. Он лежал, натянув одеяло на голову.
Хоть бы Борг пришел! Посоветоваться с Боргом. А что он может посоветовать? Если с этим парнем случится беда... если случилась беда, то... я просто не смогу жить.
Не знаю, по какой ассоциации вспомнился мне давний случай на Венере: Тудор не услышал призыва Холидэя о помощи... проехал мимо... Вздор! Проклятый вздор! Ничего такого во мне нет. Ничего примарского. Просто беспечно отнесся.
Беспечно?..
Больше я не мог сидеть. Ну, скоро ты, Кузьма? Я плавал по рубке, натыкаясь, как слепой, на кресла и койки. Голова болела, будто мне горячими пальцами с силой стиснули виски.
Ну, Кузьма, скоро ты?..
- Что ты мечешься? - услышал я.
Это Гинчев. Выпростался из-под одеяла и уставился на меня. Надо бы что-нибудь принять от головной боли, нельзя же так, продавит сейчас виски...
Замигал глазок инфора. Наверно, и ревун прогудел, но я почему-то не услышал.
- Улисс, ты?
- Да...
- Наблюдатели не видели... - Голос Кузьмы доносился издалека, он прерывался, будто тонул в сером тумане. - Все передвижения фиксируются... на экранах кругового обзора не было...
Я не дослушал. Что-то он еще объяснял и что-то крикнул Гинчев мне вслед, а я уже плыл по коридору, натыкаясь на людей и автоматы... Лифт... Нет, кажется, шлюз на другом борту. Я остановил кабину и погнал ее обратно. Круглое окошечко кабины рассекал надвое красный колеблющийся трос. "Все передвижения фиксируются"... Я уперся руками в стенку кабины и помотал головой. Стенка была холодная, ледяная прямо, а ладони - я чувствовал это - мокрые. Лифт остановился, дверца, шипя, поехала вбок. Я оттолкнулся, чтобы выйти из кабины, и увидел, как пол, серый и гладкий, вздыбился и стеной пошел на меня.
...Теплый ветер овевал лицо. Хорошо! У меня отпуск, и я лежу на пляже, сейчас открою глаза и увижу над собой смеющееся лицо Андры. Мы наденем гидрокостюмы и, взявшись за руки, медленно поплывем под водой...
Я открыл глаза. Надо мной был белый потолок и какой-то блестящий диск.
- Ага, очнулся.
Услышав это, я повернул голову и увидел Борга. Он сидел, сгорбившись, в ногах койки, на которой я лежал. И еще тут была Дагни. Располневшая, в белом халате и белой шапочке. Она улыбнулась мне, мягким движением потянулась к белому шкафчику и щелкнула выключателем. Ветер сразу утих, блестящий диск убрался в гнездо в стене.
В каюте стоял резкий и свежий запах, похожий на запах степной полыни. От этого трезвого запаха я окончательно пришел в себя. Хотел подняться, но Борг властно сказал:
- Лежи. - И протянул мне обрывок пленки: - Прочти вот это.
"Улиссу Дружинину, - прочел я. - Старший, извини за самовольничанье, но мне очень хочется здесь поработать. Хотя бы неделю. На чемпионате обойдутся без меня. Всеволод Оплетин".
Я вскинул взгляд на Борга.
- Да, - сказал он, - выходит, парень остался здесь. Эту записку нашел Гинчев. Он, видишь ли, побежал за тобой. А после того как притащил тебя в лазарет, кинулся в предшлюзовую камеру. Оба ваших десантных скафандра висели там, а к скафандру твоего практиканта была прицеплена записка. Вот и все. Где ты выкопал этого поганца?
Я набрал полную грудь воздуха и медленно выпустил. Теперь мне было легко и покойно.
- Нашли его? - спросил я.
- Десять раз объявляли по трансляции - и в рифму, и без. Не откликается практикант. А так разве найдешь в этом столпотворении?
- Корабельны закоулки, - сказал я.
Борг усмехнулся.
Тихонько приоткрылась дверь, Антонио просунул голову, спросил громким шепотом:
- Ну, как он?
- Привет, - сказал я, садясь на койке и нашаривая ногами ботинки.
- Очухался! - Антонио влетел в лазарет. - Что с тобой было, Улисс? Напугал ты нас.
- Ничего особенного, - сказала Дагни. - Немного перенервничал, вот и все. Улисс, ты все-таки полежи сегодня, отдохни как следует. - Она повернулась к Боргу: - Больше больных у тебя нет, старший?
- Нет. Этот первый обновил лазарет. Как поживает твой отец, Дагни? Все мастерит игрушки? Счастливый человек, вот кому позавидуешь... - Борг вытащил из кармана платок и, крутя головой, вытер шею.- Ну ладно, Дагни. Будешь говорить с отцом - передай привет от старого школьного друга.
Антонио спросил, не хочу ли я перебраться на "Элефантину", потом пожаловался, что, с тех пор как началось строительство этих кораблей, у него "нет ни одного светового ферми свободного времени", пообещал как-нибудь на днях навестить меня.
- Практиканта, как только разыщете, мигом отправляйте в диспетчерскую. Меня уже Самарин о нем расспрашивал, шум на всю Систему. Дагни, пошли, я и так задержал буксир до невозможности. Привет!
Дагни на прощание вручила мне пакетик с таблетками и велела принимать по одной в день в течение недели.
- Ну что, пилот, - сказал Борг, когда мы остались одни, нервишки стали пошаливать? Ложись, - добавил он. - Велено лежать, так лежи.
Я видел по его взгляду, что он все обо мне знает. Он всегда знал все, что ему было нужно. Не хотел я добавлять к его заботам собственную душевную смуту, но так уж получилось... помимо воли...
- Я очень одинок, старший, - сказал я, как бы со стороны слыша свой глухой голос. - Я, пожалуй, и не живу. Просто летаю... и жду.