Он выждал, не скажу ли я что-нибудь в ответ, но я молчал.
- Ну что ж, - Греков взглянул на Самарина, - не пора ли нам домой?
Самарин сидел в глубокой задумчивости, и Грекову пришлось повторить вопрос.
- Да, пора. - Самарин неторопливо довел "молнию" на куртке до горла и поднялся. - Жаль, что я уже старик, - сказал он, - но все-таки хорошо, что дожил до этого корабля.
Глава двадцатая
ПОКА НИКАКИХ УКАЗАНИЙ...
Не знаю, что имел в виду Греков, когда посоветовал Боргу торопиться с окончанием работ. Но я видел, что Борг внял совету. С помощью вычислительной машины он перестроил график и выгадал целых четверо суток. Были перегруппированы силы, а вспомогательные автоматы сведены в крупные бригады.
В эти напряженные дни мы с Боргом встречались редко только за едой в кают-компании, да и то не всякий раз. Я прозванивал линии управления, лазал по каналам связи, а Борг - Борг поспевал всюду.
Однажды я спросил его за обедом, почему он так торопится.
- Нас могут перегнать, - ответил он неохотно.
Это было странно. Никто в Системе не вел работы, подобной нашей, это я знал твердо. Впервые за долгую историю человечества были созданы два великолепных корабля, способных унести землянина к звездам, - самое совершенное из когда-либо существовавших творений рук человеческих. Рук и мозга! Сомнения Грекова были мне понятны: строительство эскадры таких звездолетов, должно быть, и вправду вызвало бы изрядное напряжение экономики. Но ведь сейчас шла речь только о разведывательном полете - о полете на корабле, который почтя готов. Вот он - я хожу по его отсекам, вижу его обнаженные нервы - разноцветные пучки трубопроводов, еще не прикрытые облицовкой. Я сажусь в пилотское кресло, сразу признавшее во мне хозяина...
Да разве устоит перед таким кораблем приемная комиссия Совета! Ну, может, и найдется несколько сверхосторожных, вроде Грекова, но большинство-то, большинство членов Совета проголосует за разведывательный полет - иначе просто не может быть!
Я не понимал, что тревожит Борга.
Переломные моменты всегда привлекали мое внимание. Вот текут день за днем, все обычно, ты включился в некий ритм и привык к нему, и вдруг - хлоп! - ты замечаешь, что наступил перелом и надо быть готовым к переменам. С таким неясным ощущением предстоящей крупной перемены я жил в последнее время. Как-то раз, пробираясь вдоль одной из линий автоматики, я забрел в полукруглый отсек перед грузовым шлюзом. Вечно этот отсек был завален скафандрами, газовыми баллонами, монтажным инструментом, а тут меня вдруг поразила его пустота. Вон он, переломный момент: работы действительно подошли к концу. А я в текучке и не заметил, что монтажников на корабле поубавилось, завалы оборудования рассосались и все стало по местам...
Впоследствии я понял, что мое предчувствие относилось к совсем другому перелому, но тогда я, радостно возбужденный, направился в ходовую рубку, чтобы поделиться с Гинчевым своим великим открытием. Борга я не надеялся разыскать.
Я влетел в рубку и увидел Борга. Он сидел, опустив плечи, перед коробкой инфора, его большие рабочие руки лежали на коленях. Меня особенно поразила неподвижность этих рук, которые я привык видеть в постоянном движении.
- Что-нибудь случилось, старший?
Он медленно выпрямился.
- Только что вызывал Греков. Мне, пожалуй, придется дня на три улететь на шарик.
- Как же это? - удивился я. - Работы почти закончены, надо начинать контрольные испытания...
Борг не ответил. Он подошел к своему рабочему шкафчику и поглядел на расписание полетов.
- В двенадцать двадцать уходит рейсовый с "Элефантины". Если хочешь, Улисс, полетим вместе.
- А что там делать?
- Завтра у Феликса в институте большой эксперимент.
"Ну и что? - подумал я. - Какое отношение имеет это к нашим кораблям? Нет уж, хватит с меня экспериментов Феликса..."
Я отказался.
- Как угодно, - сказал Борг и, вызвав Гинчева, отдал ему распоряжения.
Я подумал, что следовало бы мне слетать на "Элефантину", посмотреть, как идет модернизация моего корабля. В конце концов, я его командир, никто меня пока не назначил на новый. Кузьма, правда, исправно сообщал мне по инфору, как там идут дела; все нормально, моего присутствия, строго говоря, не требовалось. Но все же,..
Словом, примерно через час мы с Боргом оказались на "Элефантине". Кузьма встретил меня у шлюза.
Каким же примитивным показался мне теперь корабль, на котором я налетал столько мегаметров, в котором провел столько лет своей жизни!..
- Еще неделя, и все, - сказал Кузьма. - Полезешь в тяговую камеру? Там все распотрошили. Хороший ускоритель поставили, на восемь с лишним тонн меньше веса, а мощность прибавится. Здорово, верно?
- Здорово, - согласился я без особого энтузиазма.
Кузьма вдруг хитро подмигнул и спросил:
- Так что, Улисс, можно поздравить тебя с новым кораблем?
- С чего ты взял? - удивился я.
- Тут был Самарин. Ну, разговорились, и он, между прочим, спрашивает, сколько лет я летаю вторым пилотом. Отвечаю, а он будто и не услышал. Продолжает расспрашивать, что я думаю о новой системе противометеоритной защиты, и о семейных делах, и вообще... какие планы и намерения... А на прощанье вдруг говорит: "Готовься к зачету на командира корабля".
- Так это тебя надо поздравить, Кузьма.
- Спасибо. Он прямо не сказал, но я так понял, Улисс, что ты пойдешь на новый корабль. На один из этих звездолетов.
- Что именно он сказал?
- "Улисс дорвался до своего", что-то в этом роде.
- Дорвался до своего?
- Да. Зашел, понимаешь ли, разговор о тебе, я спросил, видел ли он тебя у Борга, ну, он и сказал в этом смысле. А как еще можно понять?
Мне расхотелось осматривать новый ускоритель. На том корабле стоял еще более мощный. Ничего я не мог с собой поделать: ни малейшего интереса я не испытывал к новому ускорителю...