- Пойдем лучше в диспетчерскую, Кузьма.
- А что я там не видел? - проворчал он, однако пошел за мной.
В холле, примыкавшем к диспетчерской, всегда толклись пилоты, ожидающие вылета, или погрузки, или ремонта. Они коротали время за шахматными столиками, листали журналы, сбивали коктейли у стойки бара. Издавна повелось в космофлоте, что в пилотских собраниях такого рода предпочтительны разговоры о смешном - традиция, унаследованная от летчиков старинной атмосферной авиации.
Меня сгреб в объятия Рокотов, пилот из моего выпуска, летавший на линии Луна-Сатурн.
- Привет, Улисс! Давно тебя не видел, старый компрачикос. Как поживаешь?
- Почему компрачикос? - удивился я.
- Да говорят, ты похищаешь юных практикантов и заставляешь их разгуливать по космосу без скафандров.
- Вранье, - сказал другой пилот, подняв голову от шахмат и подмигнув мне. - Просто он их учит летать, не глядя на приборы.
- Что это вы говорите, ребята? - вмешался третий, подходя со стаканом фруктового коктейля. - Улисс не такой человек. Он подобрал себе практиканта, который натаскивал его в шахматы, вот и все.
Я слегка ошалел от такого натиска.
- Не слушай их, Улисс! - басил Рокотов, покручивая русые усики. - Все они гадкие завистники. Ты что-то похудел, а? Скулы как торчат. Спишь хорошо?
- Не очень, - ответил я, обретя наконец дар слова. - Тревожно сплю, как все компрачикосы. Что хорошего ка Сатурне?
- Что может быть хорошего на Сатурне? Крутится - и на том спасибо. - Рокотов схватил меня под руку и поволок в сторону. - Послушай, Улисс, есть просьба. Начнешь формировать экипаж - замолви словечко за меня.
- Какой экипаж?
- Не хитри со старым товарищем, Улисс. Могу третьим пилотом, если второго ты уже присмотрел. Я не гордый.
Тут подошел пилот со стаканом и ловко этак вклинился плечом между мной и Рокотовым.
- Не помешал? - спросил он медовым голосом. - У меня к тебе серьезное дело, Улисс...
Еле я отбился от них.
Я приотворил дверь с грозной надписью "Без приглашения не входить" и заглянул в диспетчерскую. Как раз была Костина вахта. Костя сидел на вертящемся табурете, вокруг мерцали обзорные экраны, и он вел радиоразговор, требуя немедленной отгрузки сжатого воздуха и напирая на слово "график". Девушка-оператор оглянулась на меня и замахала рукой: нельзя, мол, сюда. Я послал ей воздушный поцелуй и продолжал торчать в дверях. Кажется, впервые я заметил, какой прекрасный у Кости профиль - не то греческий, не то римский, словом. античный. С таким профилем не в диспетчеры бы надо идти, а на телевидение, чтобы миллиарды людей получали эстетическое наслаждение.
Костя выключился на слове "график", обернулся ко мне. Я отчетливо видел, как на его лице отразилась мучительная внутренняя борьба: с одной стороны, в святилище вошел пилот без приглашения, с другой - пилот этот был старым другом. В следующий миг, однако, он широко улыбнулся и сказал:
- Входи, что с тобой поделаешь.
Я скромно сел на краешек стула против Кости.
- Ну как? Нравится тебе здесь?
- Ничего, - сказал Костя. - Работать можно.
Он вперил взгляд, исполненный служебного рвения, в один из экранов, по которому ползла мерцающая точка, затем нажатием клавиши включил рацию и строго велел кому-то погасить скорость.
- Работать можно, - повторил он, взглянув на меня. - Хлопот с вами, пилотами, не оберешься. Роза, ты запросила сводку ССМП?
- Сейчас запрошу, - ответила девушка-оператор.
- А как ты? - спросил Костя. - Через восемь суток у тебя по графику обкатка ускорителя.
- Очень приятно, - сказал я. - Хотел поговорить с тобой кое о чем, но вижу, ты занят...
- Ничего, выкладывай. Постарайся короче.
- Тебе полагается быть всеведущим, и ты, наверное, знаешь: когда намечаются контрольные испытания звездолетов?
- Костя, опять вызывает Буонавентура, - сказала девушка.
- Ох! Передай ему, пусть ждет очереди. Здесь ему не Луна, где можно выбрасывать плазму куда попало. - Костя обратил ко мне озабоченное лицо: - Мало того, что фамилия такая - теряешь время на выговаривание, так еще и настырный сверх меры... Испытания звездолетов? Не знаю, Улисс. Был, помню, разговор, когда Самарин прилетел, но пока не решено.
- Ясно. - Я поднялся.
- Поговори с Антонио, он больше знает.
- Еще одно... Надо бы Доктора разыскать. У тебя огромные возможности по связи, наведи справки, Костя. Как подумаю, что он мотается по городам и гостиницам...
- Ты думаешь, я не искал? Пока не удалось найти, но я непременно... - Перед Костей замигала зеленая лампа, он ткнул пальцем в клавиатуру и закричал: - Слушаю!
Я подошел к двери, но тут она распахнулась, в диспетчерскую вошел Антонио - черноглазый, стремительный, дожевывающий что-то на ходу.
- А, ты здесь! - Он стиснул мне руку. - Надолго? Ну, пообедаешь у нас, поговорим. - Он ринулся к Косте: - Что с гелиостанцией?
- В семнадцать начнут прибывать секции. Вот-никак не соображу, куда их принимать.
- Расчистить причалы "А" и "Г", тут и соображать не надо.
- Тебе, может, и не надо, - заявил Костя, - а мне надо. У причалов корабли стоят, а не... - он поискал сравнение, - а не банки с вареньем.
Девушка-оператор прыснула. Антонио погрозил ей пальцем и вернулся ко мне.
- К вопросу о варенье, - сказал он. - Дагни соорудила такие бисквиты, - он закрыл глаза и покачал головой, - амброзия! С миндалем и еще чем-то. Хочешь отведать?
- Хочу. Только потом. - Я спросил его насчет испытаний звездолетов.
- Туман, Улисс, сплошной туман. Пока никаких указаний. Он несколько раз приподнялся на цыпочки, разглядывая меня. Борг летит с двенадцатичасовым на шарик, ты бы взял и полетел тоже. Ожидается какой-то грандиозный эксперимент.
- Знаю, только не вижу связи между экспериментом и тем, что меня интересует.
- Там будет весь Совет, во всяком случае комиссии по демографии и космическим исследованиям. Получишь информацию из первых рук.
Я задумался. Пожалуй, в этом был резон. Покончить разом с неопределенностью...
- На твоем месте я бы полетел, - сказал Антонио.
- Ладно. Полечу.
- Тогда беги. - Он взглянул на часы. - Беги на пассажирский причал. Я предупрежу, чтобы оставили место.
В холле я, можно сказать, отлепил Кузьму от визора (передавали состязания горнолыжников, мельком я увидел знакомый трамплин среди гигантских елей Тюрингенского леса) и сообщил, что улетаю на несколько дней на шарик, к обкатке ускорителя вернусь непременно. Нет ли у него, Кузьмы, поручений?