Что я мог сказать?
- Закажу-ка все-таки яичницу с колбасой. - Я придвинулся вместе с креслом к шкале заказов. Яичница там значилась, и колбаса тоже, но порознь. Пришлось мне сделать два заказа.
Борг налил себе вина, отпил.
- На Джулиано это похоже, - сказал я. - Всю жизнь изучал кости австралопитеков, а теперь возжаждал увидеть их живыми...
- Чепуха, - сказал Борг. - Австралопитеки, саблезубые тигры - все чепуха. Не будет никакой встречи с ними.
Щелкнуло окошко подачи - приехала яичница. Она была синтетическая, не такая пышная, как та, в доме Деда, но тоже ничего. Я ел, обжигаясь и облизываясь, а Борг, отказавшийся разделить со мной трапезу, насмешливо поглядывал. Его большие, в белых волосках руки покойно лежали на подлокотниках.
Я спросил:
- Ты решил взять отпуск, старший?
- А что, - ответил он вопросом на вопрос, - халат обязательно ассоциируется с отпуском? - Он еще отпил из стакана. - Зря пренебрегаешь газетами, пилот. Прочти хотя бы, как комментируют твое выступление.
Я снова развернул газету, нашел отчет о вчерашнем заседании Совета.
"Мы привыкли к резкому тону выступлений Улисса Дружинина, - побежали строчки отчета. - Вспомним, как несколько лет назад, после памятного его полета, он яростно упрекал Совет в чрезмерной осторожности и нетерпеливо требовал принять программу выхода в Большой космос. Вспомним его максималистские статьи на ту же тему. Вчера же перед Советом предстал другой Дружинин. Его речь была на редкость спокойной, правда, с ощутимым налетом горечи..."
Далее шел полный текст моего выступления, уместившийся на половине газетного столбца.
"...Я знаю, что многие люди, и не только пилоты, разделяют мои взгляды. Наверное, мы, сторонники космического расселения, не очень осведомлены в вопросах экономики. Возможно, мы выглядим в глазах Совета этакими Дон-Кихотами, не желающими считаться с реальной действительностью, с целесообразностью и другими могучими факторами. Что можем мы противопоставить - азарт, нетерпение, зов открытых пространств? Мы понимаем, что это не аргументы. Когда-то Седов, Амундсен, Пири рвались к Северному полюсу, они предприняли экспедиции на свой страх и риск, их побуждал идти в ночь и льды энтузиазм первооткрывателей. Но только десятилетия спустя, когда интересы мореплавания и метеослужбы, интересы хозяйственного освоения Крайнего Севера продиктовали необходимость, полюс был прочно обжит дрейфующими станциями. Мы понимаем это.
Здесь много говорили об открытии Феликса Эрдмана. Насколько я понимаю, дело идет к тому, что будет принята программа, которая направит труд и энергию на подготовку великого переселения во времени. Это займет несколько десятилетий, может быть, целый век. На целый век будет отсрочен выход в Большой космос, потому что две такие грандиозные программы одновременно, конечно же, не осилить. Но разве перенаселенность планеты - единственная побудительная причина дальнейшего проникновения в космос? Возможно ли замкнутое развитие цивилизации на ее нынешнем уровне? И если движение надолго будет остановлено, ограничено пределами Системы, то не утратит ли человечество нечто очень важное, что я не берусь объяснить - я не философ, а всего лишь пилот.
Скажу в заключение: есть два звездолета и есть добровольцы. Необходима по крайней мере разведка. Тут говорили о том, что полет к звездам сопряжен с новым качеством опасности. Что ж, значит, нужны люди, обладающие смелостью нового качества.
Рано или поздно придется преодолеть инерцию. Рано или поздно человечество выйдет в Большой.космос. Но лучше раньше".
Я пробежал свою речь. Не знаю, как там с "ощутимым налетом горечи", но свои мысли, кажется, мне удалось выразить. Никогда в жизни я не произносил лучшей речи. И уж, наверное, никогда не произнесу. Правда, она ни возымела действия. Греков взял слово и разгромил меня в прах. Он говорил все то же: дальняя космическая связь исключает необдуманные разговоры о замкнутом развитии цивилизации; никто и никогда не принимал бесповоротных решений, запрещающих выход за пределы Системы, - просто не настало для него время; перспективное планирование должно опираться на реальные возможности, и поскольку эксперимент в Институте физики времени такие возможности открывает...
Словом, после бурной трехдневной дискуссии большинством голосов было принято решение отсрочить космическую программу и сосредоточить исследования, труд и энергетику на программе расселения во времени.
Так-то, пилот Дружинин.
Двумя чашками крепкого кофе я завершил свой завтрак. Несколько осоловев от необычно плотной еды, я сидел в кресле против Борга, и в голове вертелась все та же немудрящая, но почему-то запавшая в память песенка: "И снова гудят корабли у причала: начни все сначала, начни все сначала..."
Какое прекрасное было начало, подумал я. Мы с Робином пронеслись сквозь время, как призраки. Да, черт побери, как призраки. Мы доказали, что прорыв в Большой космос возможен. Как счастлив я был тогда, как молод и счастлив, и уверен, что новая космическая эра настанет, вот она, совсем близко, распахни только дверь...
И все рухнуло. Греков на этот раз добился большинства. "Ввиду серьезных сомнений в безопасности полета в хроноквантовом режиме - отменить предполагавшийся ранее разведывательный выход за пределы Системы..."
- Старший, - сказал я, - разве недостаточно было опыта нашего полета? Как ты сам теперь оцениваешь вероятность опасности?