Наконец, лифт с грохотом резко остановился. Меркат, что стоял впереди всех, открыл скрипучую сетчатую дверцу и вышел наружу первым. Делегация оказалась в большом, вытянутом в длину литейном цехе, где в тусклом свете ламп под потолком виднелись черные, огромные плавильные котлы и желоба для расплавленного металла под ними. Цех пустовал, в нем было тихо и спокойно, словно никто не заходил сюда уже очень давно. Стены и потолок опутаны сетью труб из различных материалов, охладительными радиаторами, системами отвода шлака и всем прочим, что имело место быть в любой литейной.
— А еще ниже — мастерские, — негромко сказал Стефан, положив руку на плечо Техея. — Там раньше изготавливали кучу всего, станков там уйма, ленты конвейерные.
— И никто там не работает? — спросил, взволнованно сдвинув брови, Техей.
— А как работать? Своих пошлем — их прирежут тут же. И мы чужих не пускаем.
— Но… — Техей хотел было возразить, заметить, что это очень уж странная логическая цепочка, но замолк, когда впереди показались фигуры делегации холодного цеха.
Вперед медленно шли люди в похожих, отличающихся только цветом скафандрах. Если благородные горячего цеха носили черные, то в холодном цехе было принято носить белые. Людей с другой стороны пришло столько же, сколько и со стороны пиров — так себя называли благородные горячего цеха. Разумеется, это если не считать Техея, который, вообще-то, попал сюда как сторонний свидетель переговоров и просто не мог отказаться. У другой стороны, впрочем, тоже был подобный человек — некто в богатом, расшитом золоте длинном алом халате, под которым виднелась черная узорчатая рубашка и бардовый галстук. Лицо человека было скрыто тонкими золотыми цепочками, ниспадающими с широкополой с круглым верхом шляпы.
Делегации остановились в нескольких метрах друг от друга. Вперед вышли вожди семей, едва сдерживающиеся от того, чтобы не порвать друг друга на куски. Конфликт, что разгорелся между ними, не мог быть решен простыми переговорами, это понимали все, однако из уважения к высшей власти обе стороны все-таки согласились хотя бы попытаться договориться о сотрудничестве, и выбрали для переговоров заброшенный по их вине литейный цех.
На высоком балконе, откуда просматривался весь цех, появился еще один. Старик уставшего вида, повидавший многое, с грустью взирал на собравшихся внизу людей. Он держался гордо, хоть в его глазах и читалась ужасная усталость, а длинный, теплый кафтан был помят от долгого ношения.
— Вы все знаете зачем я вас здесь сегодня собрал, — вздохнул он, и все обратили лица в сторону высокого балкона. — То, что происходит в Ладцали, переходит все возможные границы. И я попрошу меня не перебивать.
Главы семей переглянулись, между ними словно сверкали молнии.
— По итогам этого собрания вы, термоманты, должны договориться о перемирии и совместном использовании производственных линий. И это не предложение, а приказ.
Напряжение все нарастало. Казалось, что вот-вот грянет буря, начнется потасовка между пусть и невооруженными, но весьма мотивированными благородными. Каждый из них был готов броситься прочь, найти хоть что-то, чем можно убить человека и сражаться до последней капли крови.
— Мне неважно, кто из вас станет полноправным вождем обоих цехов или как вы решите делить власть. Но вы обязаны подготовить мирное, подчеркну, МИРНОЕ соглашение о сотрудничестве к концу переговоров. Мое требование всем понятно?
Никто не стал высказываться. Члены племени молча со злобой, ненормальной и нечеловеческой, взирали друг на друга, скрипя зубами, как бешенные псы.
— Отлично, — устало кивнул Архитектор. — В таком случае, слово представителю ЦБ. Он подготовил отчет о том, во сколько обошлись простои на производстве.
С этими словами Архитектор, запахивая кафтан, и ушел прочь, в скрытую от посторонних комнату, путь к которой наверняка имелся только в атласе. Техей, дрожавший от страха на протяжении всей речи, наконец выдохнул. Выходит, местный Архитектор не охотится за ним, а значит все еще была возможность по-тихому уйти из этого цеха, не привлекая к себе внимания, и добраться до центральной АЭС своими силами.
— Кхм-кхм, — раздался из-под звенящих цепочек скучный, полный бюрократического формализма голос. — Итак, конфликт в цехе Ладцали обошелся местному региону потерями в три миллиона, сто тринадцать тысяч, сто пятьдесят одну платиновую комматию. Сумма актуальна на момент моего отбытия из бюрокластера, в данный момент, разумеется, еще выше. Цены взяты из наших источников, изучающих черный рынок.