Троица застыла в молчании. Кайг взглянул на куклу. Альберт прикрыл ладонью рот. Эйсон гневно засопел.
– Что? Хочешь убить меня? – и снова самодовольный хохоток. – Ну, давай же! Не медли! И принеси ещё больше горя этим людям.
Руки Эйсона задрожали, дыхание участилось, а взгляд упёрся в пол. Он знал, что нельзя вот так просто уйти. Прекрасно понимал, чем это чревато. Но и закончить дело тоже не мог. Эйсон был на грани.
Изба наполнилась ядовитым хихиканьем.
– Даже и не знаю, чем ты, смертный, заслужил благосклонность луны, но, несомненно, в сердце твоём живёт тьма. Она так сильно укоренилась в твоей душе, будто древо, пустившее корни, что стала с тобой единым целым. И тебе уже никогда не избавиться от неё.
Её звонкий смех, в коем больше не было детской доброты и невинности, звучал оскорбительнее любых слов.
В глазах Эйсона сверкнула фиолетовая молния. Он дёрнулся с места, хотел накинуться на ведьму, но Альберт ему помешал.
– Эйсон! Нет! – алхимик стоял между другом и девочкой, держа первого за плечи и не давая сдвинуться с места.
– Пусти меня, Ал! Я убью её! – запальчиво крикнул Эйсон, брызжа слюной.
– Так нельзя…
Вдруг раздался густой голос Кайга:
– Эй! У нас гости.
Люди, вооружившись вилами и лопатами, стояли у входа в избу. Вбежал Алвард. Минуя наёмников, он устремился к дочери, которая уже вовсю залилась слезами. Староста вошёл следом.
– Доченька! – кузнец обнял девочку. – Они тебя обидели?
– Дядьки... Они... Они... – пролепетала девочка, глотая слова и потирая глазки своими маленькими ручками.
Отец принялся целовать её то в лоб, то в щеку, но та всё плакала и плакала.
– Да что ж вам надо то от моей дочурки? Она ж не виновата ни в чём! – выпалил кузнец.
– Алвард, это больше не твоя дочь, – проговорил Эйсон с каменным лицом. Глаза же были тёмные и глубокие, как беззвёздное небо. – И в этом виноват только ты.
Шёпот прошёлся по толпе. Старик сморщил лоб.
– Из-за тебя умерли люди. И они продолжат умирать. Из-за тебя.
– Сынок, – староста непонимающе посмотрел на Алварда, – о чём энто он толкует?
– Ведьма теперь в теле вашей внучки, – Эйсон не сводил холодного взгляда с плачущей крохи. – Мы заберём девочку.
Седые брови старика поползли вверх.
– Какая такая ведьма? Мой-то ангелочек? Вы тама на болоте каких ягод то объелися?
Старик замотал головой.
– Нет. Дитя вы не получите. Не такую награду я обещивал, – сухо произнёс он. – Уходите... А то за люд не ручаюсь.
Кайг нехотя вышел из избы. Толпа расступилась. На лицах людей виднелась злоба и презрение. Каждый селянин был напряжён как струна, что вот-вот лопнет. Одно неверное движение – и гнева толпы не избежать. Вероятно, кузнец успел многого наговорить.
Алхимик, переступая через порог, обернулся – Эйсон всё стоял и смотрел на девочку.
– Эйсон? – окликнул он друга.
– Я сказал своё слово. Повторять не стану, – голос старосты становился всё суше и сердитей.
Эйсон громко дышал носом. Кожа перчаток заскрипела в сжатых кулаках. С годами проклятие стало действовать на него губительнее, он всё реже мог совладать с собой. И сейчас, смотря на эту плачущую кроху и возможно на последний утраченный шанс, он вновь услышал голоса. Они говорили и вторили друг другу, тише чем обычно, почти шептали, убеждая, как стоит поступить – убить девчонку и каждого кто встанет на пути. Ещё миг и он бы согласился.
– Эйсон! – повторил алхимик, но уже громче.
– Что? – отозвался тот не сразу.
– Идём.
Эйсон оглянулся на товарищей, затем снова посмотрел на девочку. Раньше, когда он ещё был охотником на ведьм, простой люд не задавал вопросов, словам безоговорочно верили. Порой и доказательств не требовалось. Но это было раньше, а теперь... Станут ли они соглашаться на испытание серебром? Поверят ли обычным рубакам? Эйсон тяжело выдохнул и неспешно пошёл к двери, но у самого порога остановился.
– Хорошо, старик, – вдруг произнёс он, не оборачиваясь, – мы уйдём, но перед этим я кое-что покажу.
Толпа зашевелилась: кто-то перехватил вилы, кто-то попятился.
– Ал, тот камень ещё у тебя?
Алхимик кивнул.
– Дай его мне.
Альберт посмотрел в глаза Эйсону и понял, что сейчас тот случай, когда спорить не стоит. Он осторожно подошёл к нему и также осторожно спустил с плеч свою ношу. Боялся сделать резкое движение. Ведь толпа глупый и опасный зверь.
Эйсон взял осколок скрижали и медленно повернулся к девочке.
– Что это? – он поднял предмет на уровень с лицом.
Получив в ответ всё тот же детский плач, Эйсон злобно усмехнулся и кинул камень себе под ноги, а затем достал нож и ударил с размаху.