«Отдохни, успокойся», – сказал ему Иверс. «Приди в чувство», – талдычил он со своей дерьмовой улыбочкой ласкового папаши.
Тоцци посмеялся бы, не будь сцена такой трогательной. Не так давно все, чем он владел в мире, помещалось в маленький чемоданчик: костюмы, несколько рубашек, джинсы, немного белья, носки, пара мокасин, пара высоких кроссовок, 9-миллиметровый автоматический пистолет, специальный 38-го калибра и еще один, 44-го, и к ним три коробки патронов. Вот и все. Гангстеры-боевики от мафии позаботились об остальном его бренном имуществе, разгромив квартиру его покойной тетушки, где он тогда скрывался. Одна мысль об этом повергала его в уныние. И все же лучше быть снова в стаде, чем одному и без крова.
Тоцци вновь оглядел квартиру. Чисто, новое оборудование, белые стены. Можно поставить мебель, создать домашний уют. И все же трудно примириться с мыслью, что все его вещи – только что из магазина. Может быть, поэтому он и выбрал Хобокен. Этот район напоминал ему место, где он вырос, Вейлсбург в Ньюарке.
– Мы тут составили маленькую брошюру, где указаны магазины, рестораны, службы быта, школы, места развлечений... – Миссис Карлсон открыла свой дипломат на перегородке, отделявшей кухню от гостиной, и принялась рыться в бумагах. Тоцци не обращал на нее никакого внимания. Он снова смотрел в окно, теперь уже в переднее, на крепко сбитую молоденькую мексиканочку в кожаной куртке с бахромой – девушка сидела на крыльце многоквартирного дома и играла с ребенком. Тоцци решил, что это ее малыш. Он как раз учился ходить – переваливался на нетвердых ножках по растрескавшемуся тротуару, ступая, как Франкенштейн, в неуклюжих белых башмачках на шнуровке. Такие башмачки надевали на малышей и в его время, только тогда они были красно-коричневые. Малыш ликовал – личико его озаряла широкая, слюнявая, беззубая улыбка. Девушка тоже смеялась. Вот она схватила ребенка на руки и крепко прижала к себе. Лицо ее дышало счастьем. Тоцци заулыбался тоже.
– Вот, – произнесла миссис Карлсон, тяжело стуча по голому полу своими несуразными каблуками и протягивая Тоцци брошюру. – Это вам очень поможет, когда...
И тут передатчик Тоцци запищал, что чертовски удивило его. Ему положено было носить передатчик, но он и думать не думал, что кто-то будет связываться с ним из офиса. Наверное, там нешуточные проблемы. У Хайеса, должно быть, кончились большие скрепки.
– Извините, – сказал Тоцци, – этот телефон подключен?
– Ну... я не знаю, как прошлый жилец... Но не думаю...
– Не беспокойтесь. Оплату я возьму на себя. – Тоцци снял трубку с белого аппарата, что висел в кухне на стене. В трубке послышались гудки.
– Кстати, мистер Тоцци, я забыла спросить – каков ваш источник дохода?
На секунду Тоцци уставился в пустую стену, раздумывая, как бы поприличнее соврать.
– Я работаю в ФБР, – заговорил он быстро, надеясь, что она не заметила минутного колебания. – В службе информации, – добавил он. – Я отвечаю за информацию в Манхэттенском оперативном отделе.
– А... понятно.
Инстинктивно он забеспокоился, не бросается ли в глаза утолщение под левой подмышкой. Но никакого утолщения не было. Он пока не носил оружия. Приказ Иверса.
Тоцци набрал номер оперативного отдела, назвал себя дежурному, и тот подключил его к другой линии.
– Тоцци, – назвался он несколько саркастическим тоном. Так он представлялся всегда.
Он удивился, услышав голос Гиббонса на другом конце провода. За последние два месяца он почти не виделся с прежним напарником. Ни для кого не было секретом, что Иверс держал их подальше друг от друга.
– Ну, как дела, Гиб? Не жалеешь, что вернулся из отставки?
– А ты не жалеешь, что вернулся?
– Нет.
– Так сейчас пожалеешь. У меня для тебя плохие новости.
Гиббонс говорил таким тоном, что у Тоцци так и стояла перед глазами его крокодилья ухмылка. Он сам улыбнулся, еще не зная, в чем дело.
– И какие же?
– Ты возвращаешься на оперативную работу. Со мной.
– Ты это о чем?
– Сегодня утром у меня был разговор с Иверсом. Я все уладил. Твой испытательный срок завершился.
– Какого хре... – Тоцци вдруг вспомнил, что миссис Карлсон стоит за его спиной. – Объясни все по порядку.
– Тут нечего объяснять. У нас сейчас не хватает людей, а нью-йоркская полиция еще спихнула на нас это убийство. Со мной же никто из наших работать не хочет.
Тоцци хрипло расхохотался в трубку.
– С этого бы и начинал.
– Я выложил Иверсу все начистоту. «Если вы не дадите мне хоть сколько-нибудь приличного напарника, я опять ухожу в отставку. Дайте мне Тоцци, или я делаю ручкой» – вот что я ему сказал. Этими самыми словами. Он раскололся моментально. Старая бесхребетная задница.
За тридцать лет работы в Бюро у Гиббонса редко бывал напарник, который выдерживал более трех дней, за исключением Тоцци, вытерпевшего шесть лет, вплоть до самой отставки Гиббонса. Тоцци вздохнул. Хорошо, когда ты кому-то нужен.
Тоцци перевел взгляд на миссис Карлсон, которая стояла у окна, делая вид, что не слушает.
– Я думал, Иверс наотрез откажется подключить меня к делу. Почему же он уступил?
– Кто его знает? В людях, впрочем, он разбирается хреново, если уж ты хочешь знать мое мнение. Во-первых, потому, что послушался меня, а во-вторых, потому, что выпустил на улицу такого психа, как ты. Так что подними зад и притаскивайся сюда к пяти. Перед тем как выпускать тебя на волю, Иверс хочет переговорить с тобой.
– Ах вот как? Может, он еще соберет мне бутерброды на ленч?
– Ну да, и кекс с изюмом в придачу. Еще поцелует на дорожку, – проворчал Гиббонс. – В его кабинете в пять – сотрrепde goombah?
– Все понял.
– О деле тебе расскажу, когда придешь. Не дело, а «Записки Шерлока Холмса». Как раз для тебя.
– Расскажи сейчас, хотя бы вкратце. Я же умру от любопытства.
– У тебя, Тоцци, не хватает терпения. Это твоя беда. Держу пари, ты страдаешь преждевременной эякуляцией.
– Ну нет. В этих делах у меня все в порядке. Только нет никого, с кем бы попрактиковаться.
– Ну да, ну да.
– Так что, расскажешь или как?
Гиббонс громко выразил свою досаду глубоким вздохом прямо в трубку. Кажется, теперь ему доставляло больше труда поддерживать свой имидж чертова сукина сына. Не дай Бог кто-нибудь подумает, что он к старости сделался более дружелюбным. Пусть попробует кто-нибудь сказать, будто он раскис.
– Ладно, Тоцци, слушай сюда. «Фольксваген-жук» плыл себе по течению и ткнулся в паромную пристань на Стэйтен-Айленде, нижний Манхэттен. Это было вчера. Внутри – двое жмуриков. Тела разрезаны почти пополам.
Сперва Тоцци подумал о фокуснике, который распиливает пополам свою партнершу. Потом представил себе кровавую кашу, выпавшие внутренности, и на минуту у него перехватило дыхание.
– На машине – номера штата Нью-Джерси, – продолжал Гиббонс, – потому-то полиции и удалось свалить это дело на нас. Я сходил проверил номера в управлении автомобильного транспорта, и, как и следовало ожидать, машина оказалась краденая. Владелец заявил о пропаже в полицейское отделение Керни в прошлую субботу вечером, за десять часов до предполагаемого времени убийства.
– Владелец машины на подозрении?
– Нет, у него твердое алиби. Он был на матче в шахматном клубе у себя в поселке. Свидетели подтверждают, что он оставался там по меньшей мере до половины одиннадцатого. Домой из клуба его подвез какой-то приятель. И когда они подъехали, то увидели, что его машины, «фольксвагена», на стоянке нет.
– Почему он не поехал в клуб на своей машине?
– Он говорит, что ездит на ней только в овощную лавку. Тот мужик – бывший учитель математики, сейчас на пенсии. Старый хмырь. Это не наш парень: Уж я-то знаю.
– Старый хмырь на пенсии, а? – Тоцци хихикнул себе под нос.
– Заткнись и слушай, Тоцци! Убийца определенно не был специалистом по ракетным установкам. Он закрыл все окна в машине, перед тем как столкнуть ее в реку. А «жуки» водонепроницаемы. Они плавают. Я думал, это известно каждому нормальному человеку. Боже милосердный, да ведь и в рекламе, кажется, об этом твердят.