Тем не менее, иногда он приносил домой деньги, хотя и не очень часто. И все же, он никогда не прожигал деньги, потому что всегда обжигался, даже не начав. Он часто ходил со своими друзьями на скачки, где лошади были явно умнее его, ведь они не делали на него ставки. А Дортмундер все помнил, он рассказывал ей, что в один прекрасный день, он почти выиграл приличную сумму. Только воспоминания об этом, спустя годы, продолжали греть ему душу.
А потом он бы одолжил деньги своим друзьям. Если бы у него были эти деньги, он бы их одолжил, а зная этих товарищей, они бы взяли эти двести долларов и отправились бы прямиком в тюрьму.
Поэтому для Мэй не было новостью этим утром, что прошлой ночью Джон потерялся где-то в Нью-Джерси. И в итоге вернулся без добычи. Только он сам.
— Их были сотни, — сказал он ей. — Больше человек в форме, чем на параде конвенции, а я смог оттуда уйти. Я даже практически уговорил их дать мне записку о том, что я по уважительной причине пропустил ужин.
— Но ты упустил добычу, — заметила она.
— А, камеры… — вздохнул он. Они завтракали — черный кофе и половинка грейпфрута для нее и хлопья с молоком и сахаром в пропорции 1:1:1 для него — поэтому в беседе периодически возникали паузы, пока они жевали. После очередной паузы он сказал:
— Видишь ли, Мэй, на тот момент я был покупателем очков. Если бы я волок за собой четырнадцать камер, это не очень соответствовало бы моему образу.
— Конечно нет, — поддержала она. Она деликатно промолчала о том, что именно по этой причине она и устроилась в супермаркет Сэйфуэй кассиром, и через пару минут ей уже нужно было бежать на работу. Да и зачем ему об этом знать? Он бы расстроился, а он так редко чему-то радуется, что она не могла позволить себе испортить момент. Прошлой ночью он ушел за добычей, а вернулся с пустыми руками, но главное, что он вернулся. Вот и хорошо. Она сказала:
— Энди вчера звонил.
Энди Келп явно не был благословением свыше для них, поэтому Джон еще больше уткнулся в тарелку с хлопьями и промычал:
— Ммм?
— Он сказал, что у него есть небольшой проект, — продолжила она, — очень простой.
— Ай, — ответил Джон.
— Никогда не знаешь, во что это выльется. Нужно быть справедливым, Джон.
— Я знаю.
— Утром он придет, чтобы рассказать тебе детали.
— Во сколько? — спросил он, как будто уже прорабатывал в голове два плана побега, как вдруг он услышал чей-то голос:
— Доброе утро. Привет, Мэй, есть для меня чашечка кофе?
— Я сделала достаточно кофе, потому что знала, что ты придешь, — ответила Мэй, и Энди Келп, парень с резкими чертами лица и светлыми глазами, одетый в черную ветровку — все-таки за окном уже октябрь — прошел к плите, где кипел кофе. Мэй сказала ему вдогонку:
— Я уже сказала Джону, что ты звонил.
— Спасибо, Мэй.
Джон сказал слегка возмущенно:
— А ты, Энди, так и не научился пользоваться дверным звонком.
— Я не люблю твой дверной звонок, — ответил Энди, подходя к столу с чашкой кофе. — Отвратительный звук, противный гул. Он похож на один из тех звуков, которые используют для описания работы машины. Зачем тебе начинать свой день с такого противного звука?
Джон пожаловался Мэй:
— Он использует нашу и входную дверь, чтобы практиковаться во взломах.
— Эти мышцы нуждаются в поддержании формы, — улыбнулся Энди.
Мэй сказала:
— Даже не знаю, Джон, я уже просто не обращаю на это внимание, особенно, если он звонит перед этим и говорит, что придет, как, например, сегодня. Поэтому тут нечего стесняться. Это же, как иметь домашнего питомца.
Джон посмотрел на Энди, представляя его домашним питомцем: оставить его или усыпить?
После минуты молчания, Энди решил спрятаться за чашкой кофе, а потом прочистил гордо и сказал:
— Мэй тебе уже говорила, что я нашел нам подработку?
— Взлом? — спросил Джон. — Как ты любишь?
— Джон, прекрати, — попросила Мэй.
— Нет, ничего такого, — ответил Энди. — Просто нужно копать. Это даже нельзя назвать нелегальным.
— Копать? — Джон сделал еще глоток кофе, чтобы хорошо промочить горло, а потом сказал, — Ты хочешь, чтобы я копал канавы, в этом суть работы?
— Ну, можно и так назвать, — ответил Энди, но не совсем.
— Так что это?
— Могила, — ответил Энди.
— Сразу нет, — возразила Мэй.
— Грабить могилы? — удивился Джон. — Энди, я, конечно, вор, но не расхититель могил.
— Это не расхищение могил, — ответил Энди, — это, скорее, обмен.
— Обмен, — повторил Джон. Мэй сидела рядом, с округленными глазами, таращась на Энди, она уже совершенно забыла про свой грейпфрут и работу. Ей в принципе не нравились могилы, и уж точно ей не нравилась идея выкапывания могил.