— Убираюсь я в комнате дочки — начала рассказывать Анхелина — Смотрю, у нее мишка Тедди шуршит как-то странно. И на спине игрушки такая небольшая дырочка. Я залезаю туда, а там….
Мамаша выкладывает на стол презервативы.
Клер охает, отец крякает.
А презики то не мои! У меня Дюрекс, а это какие-то ноунеймы, в желтой упаковке. Подруга подготовилась к свиданию со мной? Проявила глупую инициативу и попалась.
— Я беру Бониту за ухо — продолжает Анхелина — Она сначала конечно, упиралась. Но потом все рассказала.
— Питер! — мама была в ауте — Как ты мог?!?
— Она беременна? — коротко спросил Боб, грозно поглядывая на меня.
— Слава Богу нет! — отчеканила Анхелина — У нее месячные.
— Что будем делать? — из глаз мамы полились слезы.
Интересно, какой сейчас возраст согласия в Штатах? Вряд ли меня посадят — я сам несовершеннолетний еще. Но проблемы устроить могут.
— Будем жениться — тяжело вздохнул я, возводя глаза в потолок — Наверное, надо будет получить специальное разрешение в муниципалитете….
Родители обеспокоенно переглянулись. Даже Анхелина заколебалась.
— Да он же издевается над нами! — первым сообразил Боб — А ну марш с свою комнату и не выходи из нее без разрешения. Ты под домашним арестом!
Я пожал плечами, не оглядываясь, начал подниматься по лестнице. На верхней площадке притаился ухмыляющийся Дэвид.
— Подслушиваешь, мудила? — поинтересовался я.
— Иди нахуй — огрызнулся братик, вильнув взглядом. Я сжал кулаки, подступил ближе. Выглядело это комично — я был на полголовы ниже Дэвида. Но тот испугался. Белки его глаз были все еще красными из-за лопнувших сосудов. Дэвид насупился, отступил в свою комнату.
Спустя три часа ко мне пришел отец.
— Собирайся — хмуро произнес Боб — Поехали.
— Куда? Вы решили меня наказать?
— Обсуждали с матерью. Она хотела отдать тебя в военный скаутский лагерь. Анхелина тоже требовала наказания.
— И что?
— Откупились деньгами. Твоими! — Боб наставил на меня палец — У тебя теперь не двенадцать тысяч долларов, а шесть.
Ебанная Америка! От всего можно откупиться деньгами… Шести штук тоже было жалко.
— И куда же мы тогда едем?
— К моему брокеру. Тебя надо занять чем-то. Иначе не пройдет пару месяцев и к нам заявится новая мамаша испорченной тобой девицы.
Ага, значит военный лагерь отменяется.
— Как зовут твоего брокера? — спросил я.
— Билл Хардести, но для тебя мистер Хардести, — ответил он.
— За шесть штук он разрешит мне звать себя Биллом.
Папа фыркнул и сказал мне не испытывать удачу.
В лобби финансовой конторы собрались все брокерские стереотипы: белые, средних лет, седеющие виски, идеальные улыбки и прически, будто каждый из них сошел с рекламы тридцатилетнего виски. Все, кроме одного, молодой девушки блондинки, которой едва исполнилось двадцать. Сейчас были шестидесятые, так что, я полагаю, она была женщиной статуса, нанятой не за мозги, а за внешний вид. «Ты просто ходи туда-сюда». Вероятно ей приходилось отбиваться от полчищ престарелых брокеров каждый день. Забавно, но я заметил её имя и глянул на доску с меловыми пометками о продажах. Имя Хардести казалось самым важным, но Мелиссе Тэлмэдж там было уделено неприлично много места.
Секретарша на рецепшене ответила на звонок и положила трубку, встав, она попросила нас следовать за ней и повела по холлу наполненному офисными кабинками. Проходя по нему, я заметил офис Мелиссы Тэлмедж, за несколько метров до Хардести.
Мне нравилось идти за девушкой с рецепшена. Она хорошо выглядела и носила короткую юбку на длинных каблуках. Самая лучшая часть шестидесятых — изобретение мини-юбок! К тому же, женщинам сейчас запрещается носить брюки — это считается нарушением дресс-кода.
Когда мы вошли в его офис, Хардести поднялся.
— Спасибо, дорогуша, я очень признателен — он сопроводил свои слова шлепком по тугой попке секретарши.
Спустя сорок лет ему бы за такое отвесили оплеуху и подали в суд, но не сейчас. Девушка только взвизгнула, выбежала прочь. Мужчина поздоровался, с интересом меня рассматривая. Папа сел на кресло у стола, а меня усадили на небольшой стул в углу комнаты.
— Рад тебя видеть, Боб. Я получил сообщение, что ты придешь… но не совсем понял о чем ты говорил. Как я могу помочь?
— Вообще-то, все дело в моем сыне. Это мой младший, Питер. Он хотел бы открыть счет.