И что хуже всего, она все еще мастурбировала, закинув ногу на оконную раму.
Йен схватился за сердце и попятился назад, когда еще одна вспышка озарила небо. Его взгляд на секунду оторвался от окна, и Марианна в этот миг исчезла. Он потер глаза костяшками пальцев, и стал всматриваться в окно, но она больше не появилась.
Что, черт возьми, со мной происходит?
Чувствуя, как его тело стало бить словно в лихорадке, он попятился назад, ударившись ногами о край кровати, на которую с благодарностью сел.
Из этого сидячего положения он все еще мог видеть ее окно. Пустое окно.
Обхватив голову руками и потирая глаза ладонями, Йен старался держать себя в руках.
На этот раз, когда он поднял голову, шторы на окне были задернуты, и свет лился по краям.
Этого не может быть.
Чем больше он думал об этом, тем больше казалось, что он сходит с ума. Волна тошноты накатила на него с такой силой, что мужчина откинулся на матрас, схватившись за пульсирующую голову.
Может, мне стоит сходить туда, посмотреть, все ли с ней в порядке...
Почему ей быть не в порядке, ты, больной урод? Ты все это выдумал...
Он застонал, глядя в темный потолок, а потом закрыл глаза.
Боже, как мне плохо.
А еще ему нужно было пойти промыть нос и сменить футболку.
Через минуту...
Было так приятно просто закрыть глаза. Несмотря на свои намерения, Йен поддался нахлынувшей на него усталости и тут же заснул.
Глава 9
Йен очнулся от глубокого сна и, открыв глаза, увидел яркий свет. Прищурившись, он с трудом сел. Его конечности были тяжелыми и ноющими, как будто он оправлялся после гриппа. Голова также пульсировала, а нос был снова заложен.
Кровь, - вспомнил он. Только потом нахлынули воспоминания о прошлой ночи. Холли ушла от него и забрала с собой Джейкоба. Гроза и отключение электричества.
Марианна.
Нет, не Марианна, просто какая-то чертова галлюцинация. Или, возможно, кошмар.
Но я не спал.
Ты уверен в этом?
Только тут Йен заметил, что лежит на диване.
Как, черт возьми, я сюда попал?
Его мысли вихрились в смятении. Мужчина ломал голову, перебирая в памяти события прошлой ночи. Холли ушла. Потом он поднялся наверх, чтобы посмотреть, есть ли в доме Марианны свет. Увидел ее в окне...
Отгоняя путаные мысли, крутившиеся в его пульсирующей голове, Йен, пошатываясь, поднялся на ноги. Похмелье было невыносимым - ощущение, что мозг пропитался кислотой, сжимая орган и отрывая его от внутренних стенок черепа становилось мучительным. Проходя мимо выключателя, он щелкнул им. Зажегся верхний свет. Сейчас это не было необходимостью при дневном свете, но, по крайней мере он теперь знал, что электричество вновь включено.
Интересно, почему его не было?
В этом районе не отключали электричество.
Йен вспомнил о силуэте Марианны в освещенном окне ее дома, которое светилось, как рождественская елка. И уже не знал, что и думать.
Наверху, в смежной с его (бывшей?) женой спальней ванной комнате, он стоял под горячими струями душа, пока кровь наконец смылась с его тела. Но горячий душ мало способствовал прояснению мыслей.
Медленно и методично одеваясь в свежие джинсы и тонкий вязаный пуловер темно-синего цвета, мужчина размышлял о том, что ему делать сегодня.
Проверить запись вчерашнего вечера?
Кто знал, как долго длилось отключение электричества, и включилась ли запись автоматически после этого. Оставалось надеяться, что сохранились записи прошлой ночи, которые можно было бы просмотреть. По крайней мере, тогда он сможет собрать воедино хоть что-то из того, что произошло на самом деле.
Если же видеонаблюдение не перезапустилась само по себе, ему придется звонить Бобу, а тому это не понравится.
Звонок в дверь заставил его подпрыгнуть.
Может быть, это Холли, и она забыла ключи...
Он ухватился за этот лучик надежды и спустился по лестнице. По правде говоря, Йен был бы рад видеть сейчас кого угодно. Находиться одному в доме было... страшно. Другого слова не подберешь. Здесь было страшно. Прошлая ночь. Дом.
Я...
Он распахнул входную дверь, боясь, что кто бы ни позвонил в нее,
пожалуйста, Боже, пусть это будет Холли
снова исчезнет.
- Марианна?
- Привет, Йен. Надеюсь, ты не против, что я заглянула.
Сердце Йена заколотилось, и он с трудом перевел дыхание.