Сотрясся воздух ругательством, он завёл пальцы в волосы.
— Снова ты за своё. Когда же ты угомонишься? Брось это всё. Займись собой. Много ли твоих сверстниц тратят время на грязную работу? Я не хочу, чтобы моя дочь подвергала себя опасности, вместо того, чтобы ходить на свидания и сутками красить ногти. У тебя вся жизнь впереди. А здесь ничего, только пропасть.
— Не смей решать за меня, — просочилось сквозь зубы.
Словно не желая завязывать словесную войну, отец сдался.
— Пойми, я мало что решаю. Официального приказа нет. Все как будто ослепли. А делать вызов сетевым пиратам не в моей юрисдикции.
— Я могу его сделать, — заявила уверенно, пусть питала массу сомнений. — Валерий Петрович, отец Марка, он может дать мне добро.
— Перестань нести чушь…
— А ты перестань мне препятствовать! — вырвалось на эмоциях, но порядком уставшая от перебранок я села рядом и заглянула родителю в лицо. — Правда, пап, хоть единственный раз… Позволь мне попробовать. Едва ли Майский уверен в своей безнаказанности. Я могу на этом сыграть. Он всего лишь пацан, решивший обхитрить закон. Но я докажу, что это не так. Только дай мне эту возможность.
Улыбнувшись, отец собрал паутинку в уголке глаз, что нисколько его не портила, а после протянул руку и пропустил мой локон сквозь пальцы.
— Ты так похожа на мать. Эти волосы цвета карамели, серые глаза, дразнящая родинка и неукротимое чувство быть всегда первой. Но счастье в другом, Юна. Пройдёт время, и ты со мной согласишься.
— Возможно, — прошептала я, положив руку на его мощное запястье. — Но а сейчас? Могу ли я учиться на собственных ошибках?
Воздух в помещении будто застыл. Казалось, что вспыхнувший бардовый закат подарил ему цвет. Я с нетерпением ждала его ответа, до боли прикусив губу.
— Что мне нужно сделать? — меланхолично задался отец.
— Просто не мешать, — улыбнулась я, поцеловав мужчину в лоб.
— Мой отказ всё равно тебя не остановит, верно?
Поджав губы, я игриво покачала головой.
— Обещаю, что буду аккуратна. Я тебя не подведу. Не в этот раз.
Камеры предварительного заключения находились ну нулевом этаже здания, что работники привыкли пренебрежительно именовать «Подвалом». Сырое, завсегда потонувшее в полумраке помещение странным образом лишало сил и подогревало чувство дискомфорта.
Никогда не любила это место. Как и не жаловала его содержимое.
Пройдя вереницу из решётчатых стен, за которыми мирно спали арестанты, я приблизилась к самой дальней комнате — камере для «эксклюзивных» правонарушителей. Непосредственный дежурный. Усиленная изоляция. Нерабочая кнопка тревоги. Весьма раздутый перфоманс для зловредного программиста, но таковы правила.
— Иди погуляй, — приказала я дежурному, выдернув парнишку из сновидений.
Подскочив со стула, он сверкнул недовольством.
— На каком основании?
— У Кабанова спросишь. И про сон на рабочем месте не забудь ему рассказать. В наряде однозначно выспишься.
— Понял, — буркнул он, неохотно покинув пост. — Только недолго. Пожалуйста.
Оставленная на столе связка ключей была незаметно упрятана в карман платья. Подкравшись к изолятору, я немало впечатлилась увиденным. Майский выглядел вполне расслабленным, развалившись на лавочке с убранными за голову руками и беззаботно подрыгивающими ступнями. Казалось, он вот-вот начнёт присвистывать.
— Атмосферно здесь у тебя, — с сарказма начала я, охватив взглядом обшарпанные стены. — По-домашнему.
Завидев меня, парень показательно зевнул.
— Присоединяйся, ляля. Киношку глянем. У меня тепло под крылышком.
Из горла вырвался изумлённый смешок:
— Ты слишком весел для айтишника, которого лишили интернета.
— Решила, что у меня есть повод для печали?
— Ты ещё сомневаешься?
Соскочив со скамьи, он встал напротив меня и лениво вытянул руки на прутьях. Знакомая чертовщинка промелькнула в зелёных глазах. Будучи в неволе он обманчиво потерял в росте. Теперь отчётливо проглядывались черты преступного лица: надвинутые брови, почти неуловимое очертание блёклых губ, фактурные скулы и крохотное созвездие родинок в миллиметре от виска. Порядком дразнящая внешность.
— Не притворяйся, лисий хвостик. Мы оба знаем, что у вас ничего на меня нет. Ну продлишь ты мне отпуск на недельку, а что дальше?
— Ты под запись признал свою личность, — напомнила я, не теряя уверенности.
— И с что с того? Проведёшь линию с никнеймом и феерично выступишь в суде? Хочу на это посмотреть. Тебе пойдёт стыдливый румянец, — подмигнул он.