Однако, внутри себя я понимала, что форсировала свой отлет, даже несмотря на несколько задержек вылетов, и мне нечего было противопоставить внутреннему голосу, который твердил мне остаться и все выяснить. Каждый раз в самолете, я усаживалась на свое место и пролистывала один и тот же журнал, что был в кармашке сиденья передо мной. В каждом аэропорту я бесцельно бродила по зданию, мечтая зарядить телефон.
Когда мы наконец-то приземлились в Портленде, на улице было уже темно.
Я вызвала такси, села на заднее сиденье, ответила водителю, куда меня доставить и молчала всю поездку. Я должна быть счастлива, что я дома, однако я чувствовала себя только хуже.
Я была уставшей, у меня ломило в суставах. Я полагаю, это было так, потому что прошло уже два дня, как я покинула Лос-Анджелес. И вот я здесь. Тащусь по треснувшему асфальту мимо зловонных мусорных баков. Когда я подошла к крыльцу, и включилось автоматическое освещение, я увидела нечто помятое на земле.
Это была пожеванная мертвая мышь.
Подавив приступ тошноты, я открыла сумочку. Выудив оттуда ключи, я приступила к борьбе с дверью. Я стала поворачивать ключ, но ручка не двинулась с места. Дверь, казалось, была недвижимым монолитом.
Что за хрень? Я моргнула и посмотрела на ключи. Я не узнала их и поняла в чем дело. Сильвер вручил мне копии своих, а я конечно же забыла об этом.
Я стряхнула чужие ключи с руки, нашла в сумочке уже нужную связку и зашла в дом. Аккуратно положила сумочку на пол. Розовый свитер вскоре тоже был сброшен, я даже не посмотрела, куда я его кинула.
Я включила телефон на зарядку на кухонном столе, наполнила чайник водой и поставила его на плиту. Щелкнув электроподжигом, увидела голубое пламя горелки и тогда же услышала первый «бип». На автопилоте я подняла свой телефон.
Двадцать два пропущенных вызова.
Все от Сильвера.
Пробежав большим пальцем по кромке телефона, я задумалась. Мне нельзя говорить с ним. Мне нельзя позволить себе даже прочитать сообщения от него.
Что он может мне сказать, что может измениться, когда я так люто ненавижу его?
Ничего.
Слова не помогут.
И все же я открыла текстовые сообщения.
Сильвер: Пожалуйста, поговори со мной.
Сильвер: Где ты?
Сильвер: Скажи мне, что у тебя все нормально.
Сильвер: Пэт, ответь мне.
Сильвер: Что произошло?
Сильвер: Это из-за меня?
Сильвер: Если кто-то обидел тебя, я убью его.
Я вернулась назад и прочитала последнее сообщение еще раз. У меня в голове пронеслась мысль, что единственный, кто меня обидел, это он сам. И все же чтение его сообщений заставило меня устыдиться. Я должна сообщить ему, что я прилетела домой. А если он думает, что я все еще в Лос-Анджелесе и что-то со мной случилось?
Он должно быть сильно переживает, потерян и в смятении. Это конечно не мои проблемы, но…
Положив телефон, я вздохнула.
– Нет, – сказала я себе. Мне необходимо было произнести это вслух. – Пусть катится ко всем чертям! Да, пусть катится! Этот парень хотел убить меня! И может быть хочет до сих пор! Никогда больше не хочу с ним говорить. Никогда!
Я никогда так резко не разговаривала, это заставило меня напрячься.
Телефон завибрировал напротив моей головы. Испугавшись, я подняла его и увидела, как на экране высветился черный конвертик с новым сообщением.
Сильвер: Я не отстану от тебя, пока ты не сообщишь мне, что у тебя все хорошо. Неизвестность хуже чем смерть, Пэт. Поговори со мной.
Я упала в кресло и увидела себя со стороны. Буква за буквой я набирала ответное сообщение. Я искала себе оправдание, говорила себе, что он заслуживает узнать причину моей ненависти к нему. Но тогда почувствует ли он себя лучше?
Мой текст был следующим: «Не пиши мне больше.»
Закипел чайник, заставив вздрогнуть и без того натянутые нервы. Вскочив с кресла, я вытащила из раковины кружку. Чай получился слишком горячим, но я уже предполагала это и подула на напиток.
Все будет нормально.
Все в моей жизни будет хорошо.
Мой телефон начал разрываться. Сообщение за сообщением шли беспрерывно. Они приходили так быстро, что я попятилась и уставилась на девайс, который вибрировал как сумасшедший.
Я повернула телефон и выключила его. Наступившая тишина была тяжелой и неестественной. Слушая свое дыхание, я схватилась за край стола и попыталась успокоиться.