Потом они заговорили. Все одновременно. Нет, не заговорили. Это были не слова, не речь, а какие-то глухие звуки, ворчание, как будто ропот далекой толпы. При этом рты их были закрыты, но слышался нарастающий гул, мычание, невнятное бормотание, в котором ясно слышалась угроза. Лица у всех были суровы, брови нахмурены, глаза сощурены, из них изливалась ненависть. А потом они начали медленно подниматься из-за стола…
Тут уж я не выдержала. Завизжала так, что мой голос эхом отразился от задрожавших стен, и выскочила на балкон. У меня было одно желание – бежать как можно дальше, и я, не задумываясь, бросилась бы через перила вниз, но меня остановил крик с соседнего балкона:
- Чего орешь, (далее нецензурно… нецензурно… нецензурно…), совсем одурела? На часы посмотри!
Я немного пришла в себя и заметила, что рядом зажглись несколько окон.
Сосед, пенсионер дядя Толя (а расстояние между нашими балконами по оригинальному замыслу архитектора всего метр) стоял в обтягивающей пузо белой футболке и семейных трусах и ругался на чем свет стоит. Из-за его плеча выглядывала жена Валя в наспех накинутом халате.
– Чего орешь, как (нецензурно), спрашиваю, случилось чего? – недовольно продолжил допрос дядя Толя.
У меня вдруг закружилась голова, я осела и сползла вниз по стенке.
Последнее, что услышала, был бас соседа:
– Э-э-э! Ты чего там! Ну-ка, погоди! Погоди, я говорю!
Очнулась я на диване в гостиной. Горела люстра. Тетя Валя настойчиво совала мне в руку стакан.
– На-ка вот, выпей, я тебе накапала.
Я лихорадочно огляделась: в комнате кроме нас двоих никого не было. Наверное, мне все почудилось. Лекарство пахло мятой. Я проглотила тепловатую жидкость и попыталась успокоиться.
Как я поняла, дядя Толя перелез ко мне на балкон, открыл дверь жене, и они перенесли меня внутрь.
– Ну ты как? Лучше? – тетя Валя внимательно меня рассматривала. - Хотели скорую вызвать, да побоялись, что приедут «космонавты» и увезут тебя в «ковидку» (так у нас в городе называют госпиталь для лечения коронавирусных больных). Ты, может, беременная, нет? Ладно, пойду я.
И она, зевая, направилась к двери. Я пошла проводить. По дороге она с подозрением заглянула в детскую, на кухню и уже на пороге выдала:
– Ты одна? Твои ведь на даче? А то Толе показалось, будто он кого-то видел.
На лбу у меня выступила испарина, я вцепилась соседке в руку.
– Теть Валь, посидите со мной! Я боюсь!
Она, шагнувшая было в подъезд, приостановилась.
– Чего боишься-то? Никого же нет! Давай ложись и спи. Я бы побыла с тобой, да на работу рано вставать.
И она ушла.
До утра я протряслась на кровати, включив во всех комнатах свет и закутавшись, несмотря на жару, в одеяло.
Не сводила глаз с телефона, ждала, готовилась, но звонок все равно зазвучал внезапно, и я вздрогнула.
– Сашенька! – выкрикнула в трубку мама и захлебнулась в рыданиях.
Сашенька! Племянница! Милая девочка шестнадцати лет! Мама, постоянно переходя на плач, рассказала, что вчера вечером Саше стало плохо, она начала задыхаться, ее увезли в больницу. Врачи велели родителям привезти кислород, и мой брат с женой метались ночью по дежурным аптекам в поисках кислородной подушки. Но она не помогла, и сейчас девочка на аппарате искусственного дыхания.
Увидеть ее нельзя – никого не пускают даже на территорию больницы, до врача не дозвониться, вся семья в тревожном ожидании.
Как я себя ругала! Если с Сашенькой случится самое плохое – я никогда себе этого не прощу! Я и так виновата. Перед каждым из них. Не зря ведь они вчера были такими злыми… До вечера я потихоньку выла, постоянно звонила родным, но новостей не было.
Оставаться в квартире было невмоготу, прихода ночи я ждала с содроганием: вдруг ОНИ опять появятся? От одной только мысли об этом меня охватывал такой ужас, что начался нервный тик на лице. Поэтому я вызвала такси, забрала Сёму и уехала на дачу.
Никому ничего не сказала. Как рассказать такое? Пусть это остается моей страшной тайной, моим скелетом в шкафу, который будет терзать меня до конца дней. Больше всего я опасалась, что муж поверит, разыщет этот сайт, и его любопытство тоже станет причиной чьей-то смерти.
Я уговаривала себя, что, может, я вообще ни при чем, и эти люди все равно бы умерли? А мне просто дали знак, предупредили? А может, все это, действительно, просто совпадение? И перед камерой прыгал идиот, которому нечем заняться? Хотелось бы верить, но…
Потом, после возвращения домой я еще долго боялась включить компьютер. Наконец решилась, открыла рабочий стол и удалила браузер со всеми вкладками - рецептами, бьюти-советами, интернет-магазинами, фильмами, соцсетями, - всем, что раньше мне казалось важным и необходимым. Скачала другой браузер, но все равно долго еще открывала какую-нибудь новую страницу с замиранием сердца.