Мы находились вне пределов досягаемости игл и уничтожили насекомых ружейным огнем, а растение — гранатой. Затем переправили тело Аль-Масини на корабль и, изгнав яды из его системы кровообращения, воскресили его. Он совершенно не пострадал — ни физически, ни умственно. Но случай со Стэггом намного сложнее.
— Я смогу повидаться с ним утром?
— Обязательно, каков бы ни был исход.
Ночь тянулась медленно. Никто из команды не спал. Не спала и Мэри, хотя остальные кэйсилендеры залегли в кусты и сладко храпели. Кто-то спросил у Черчилля, почему они торчат на месте, ожидая, пока проснется Стэгг. За это время они могли усыпить еще одну или две деревни, заложить в камеры глубокого холода еще больше женщин и детей и отправиться на Марс.
— Из-за этой девушки, — объяснил Черчилль. — Питер, возможно, захочет забрать ее с нами.
— Тогда почему бы просто не отправить ее тоже в азот? — заметил Ястржембовский. — Что за мелкое чистоплюйство? Такая трогательная забота о ее чувствах на фоне похищения нескольких дюжин женщин и младенцев!
— Мы их не знаем. И делаем одолжение детям и пантс-эльфским женщинам, вытаскивая их из этого дикого мира. Но ее-то мы знаем. И знаем, что они собирались пожениться. Подождем и поглядим, что Стэгг скажет об этом.
Наконец наступило утро. Команда позавтракала и занялась различными подготовительными работами, пока всех не созвал Кальторп.
— Время! — произнес он, зарядил шприц и воткнул иглу в огромный бицепс Стэгга, после чего приложил тампон и предусмотрительно отошел в сторону.
Черчилль вышел к Мэри и сообщил ей, что Питер вот-вот проснется. Мерой ее любви к Стэггу стало то, что она набралась смелости пойти внутрь корабля. Она старалась не глядеть по сторонам, пока ее вели по коридорам, заполненным тем, что ей казалось колдовскими и зловещими устройствами. Девушка смотрела прямо перед собой на широкую спину Черчилля.
Увидев Питера, она разрыдалась.
Он что-то пробормотал, веки его слегка дрогнули и замерли. К нему возвращалось дыхание.
— Проснись, Питер! — громко сказал Кальторп и похлопал капитана по щеке.
Глаза Стэгга открылись. Он обвел взглядом всех собравшихся вокруг него — Кальторпа, Черчилля, Стейнберга, Аль-Масини, Лина, Ястржембовского, — и на лице его отразилось недоумение. Когда же он увидел Мэри Кэйси, то совсем опешил.
— Что за дьявольщина? — попытался он рявкнуть на своих подчиненных, но звуки эти скорее напомнили кудахтанье. — Я, что, потерял сознание? Мы на Земле? А где же еще! Иначе, откуда на борту женщина. Если только вы, Дон-Жуаны, не прятали ее, как зайца, все это время.
Черчилль первым понял, что произошло со Стэггом.
— Капитан, — спокойно произнес он. — Что ты помнишь последнее?
— Последнее? Странный вопрос. Вы, что, не знаете, какое я дал распоряжение перед тем, как потерял сознание? Садиться на Землю!
С Мэри Кэйси случилась истерика. Черчилль и Кальторп вывели ее и доктор дал ей успокоительное. Через две минуты она уже спала. Затем Кальторп с первым помощником ушли в навигационную.
— Пока еще рано что-то утверждать, — сказал док, но не думаю, что у него пострадал интеллект. Он явно не идиот. Вот только часть мозга, которая хранила воспоминания последних пяти с половиною месяцев, претерпела некоторые изменения. Физически она восстановилась, будет функционировать не хуже, чем прежде. А вот память в ней пропала. Для него мы только-только возвратились с Виксы и готовимся к посадке на Землю.
— И я так полагаю, — произнес Черчилль. — Только как нам теперь поступить с Мэри Кэйси?
— Объясним ей положение и пусть сама решает. Может быть, она захочет попытаться заставить его влюбиться в нее еще раз.
— Мы должны рассказать ей о Виргинии. И о Робин. Может быть, это повлияет на ее решение.
— Сейчас не время, — сказал Кальторп. — Я сделаю укол, чтобы она проснулась, и все расскажу ей. Она должна сделать выбор сейчас, не мешкая. У нас нет времени на всякие трали-вали.
Он вышел из навигационной.