Вихрем ворвавшись в дом, Наин испугал мать, которая сидела за столом и о чём то говорила с Баханом. Она замерла на полуслове, не веря своим глазам, а потом медленно, медленно поднявшись из-за стола, бросилась к Наину. Прижавшись к его груди, она только и могла, что выговорить: – Сынок.
Отец, кашлянув, подошёл к ним и, обняв обоих, проговорил: – Ну, вот мать мы и дождались сына.
Растерянная мать, в глазах которой отразилось всё тепло домашнего очага, не знала, куда посадить Наина и, суетясь, решила первым делом накормить его.
-Мама, а как поживает Фуидж?
-Да, она давно разлюбила тебя, – весело проговорил отец довольный своей шуткой.
-Что ты такое мелешь, чёрт старый, – цыкнула на него Малис. – Ждёт она тебя, ждёт, хотя надежды не было никакой.
-Сама ты клуха, – весело отпарировал отец.
Наин знал, что слово *клуха* может означать разное в зависимости от настроения отца. Сказанное весёлым тоном показывало его хорошее настроение и любовь к жене, а сказанное сердитым тоном, могло означать его недовольство или плохое настроение.
От слов матери сердце Наина запрыгало как у воробья, и кровь гонимая им окрасила его щёки и уши в ярко-пунцовый цвет. Приказав Боби выйти, Наин стал рассказывать им свою историю возвращения.
-Папа, – проговорил он в конце, – если ты хочешь ходить с внуками на рыбалку, если вы хотите, что бы я был с вами, – жените меня на Фуидж и сегодня же. Пусть меня убьют, но живым я в храм не вернусь.
-Что ты клуха расселась, как на именинах, – вдруг сердито заорал на Малис Бахан, – пошли к соседям.
В это время в дверях показалась Фуидж. Она несмело вошла в комнату и, забыв поздороваться, вопросительно посмотрела на Наина.
Один только бог знает, что пережила Фуидж за этот длинный, длинный год. Чувство безысходности сменялось чувством надежды, предчувствие счастья – предчувствием беды и только вера в любовь, в это святое и высокое чувство помогло ей выжить. А ещё, она открыла в себе талант рисовать, видимо чувство разлуки с Наином обострило её восприятие мира, и она стала зарисовывать своё виденье любви как настоящий профессионал.
Ещё в детстве у неё открылся талант творить, в начале кукол из папируса, от которых были без ума её подружки. Затем были робкие попытки изображения мира кусочком угля на свежевыбеленной стене дома, за которые ей доставалось от матери. А в этот год, пришёл черёд рисунков красками, глядя на которые отец выговаривал матери: – У нас в роду, насколько мне известно, отродясь не было художников, с твоей стороны, насколько я знаю тоже, так признавайся милая, от кого наша дочь получила этот дар?
Он намекал на пословицу; Ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца.
-Не знаю, плутовато отвечала Молин и, кокетничая, как бы признавалась в своём грехе, но Сербай по её любимым глазам видел, что она любит только его и никого другого.
Вот и сегодня, Фуидж видела во сне Наина, который, обнимая ее, говорил, что любит только её и что они всегда будут вместе. Проснувшись с этим чувством, Фуидж весь день весело суетилась по дому, а потом пошла, поливать цветы. В это время, Боби пробегая мимо их забора, крикнул: – Эй, Фуидж, Наин вернулся, – и не останавливаясь пробежал в сторону пристани.
Фуидж обмерла, затем, бросив лейку, пошла к крыльцу, но, не дойдя до него, повернула обратно. Мать, слышавшая эту новость и удивлённая не меньше дочери, только покачала головой, когда Фуидж побежала в сторону Наинова дома.
-Почему он дома и не разлюбил ли он меня? – с этими мыслями она, не стучась, вошла в дом Наина.
Родители Наина, весело кивнули ей и вышли из дома. В этот момент, какой то вихрь подхватил Фуидж. Это Наин подняв её на руки, закружился с ней по комнате, и Фуидж показалось, что они летят к богу, а её сердце радостно выстукивало: – На-ин, люб-лю.
Сколько слёз пролила Фуидж из-за этой любви.
-Откуда она берётся? Никто не знает или люди, пережившие это чувство, просто не хотят говорить? Почему случается, что сегодня нормальный человек (не влюблённый), завтра становиться сумасшедшим и может совершить такие поступки, которые он никогда и ни за что не совершил бы не заразившись этой заразой? Почему, его жизнь вдруг кажется ему совершенно бесполезной без любви той, или того и он готов определённо сунуть свою голову в петлю за эту ему самому непонятную любовь?