Когда ему было лет двенадцать, на уроке физкультуры его заметил тренер по боксу — он специально ходил по школам, выбирал, по его словам, перспективных пацанов. Игорь оказался в секции, где также скоро стал брать верх — без особых, кстати, трудностей — над своими одногодками, потому что был сильнее и напористее их, да и выше почти на голову. Руки, само собой, были у него длиннее, чем у других, и он просто не подпускал никого близко к себе настолько близко, чтобы противнику удалось его ударить. Тренер стал заниматься с ним до особой программе, рассчитанной на будущих чемпионов, и Игорь действительно стал чемпионом: в девятом классе чемпионом города по боксу, потому что на финальных соревнованиях просто не нашлось боксера-юноши в тяжелом весе, какой был у Игоря.
Так Игорь Комаров достиг вершины спортивной славы. Впрочем, она не так уж и была ему нужна, потому что он привык, что и одноклассники, и ученики более старших классов охотно с ним заговаривали, смеялись его шуткам, тотчас же соглашались прошвырнуться по городу или с любой другой идеей, родившейся у него в голове. В уличных стычках, что частенько случаются в жизни подростков, ему ни разу не приходилось пускать в ход кулака, потому что даже самые отпетые старались засвидетельствовать перед ним свое почтение. Тут, безусловно, имел значение его авторитет боксера, и Игорь знал это, но, кроме всего, ни с кем особенно не заводился, не показывал свой нрав — больше старался обойтись мягким, необидным словом, которое попало к нему на язык где-то в классе шестом: чушь.
Схватятся, например, два школьных интеллектуала по вопросу о том, что такое телепатия, доказывают каждый свое, размахивают руками — вот-вот пустят в ход кулаки, а Игорь Комаров сгребет обоих в охапку:
— Чушь все это, ребята. Пошли лучше погоняем мячик.
Побегают интеллектуалы, охладятся, и все, больше не спорят, а весело смеются. А Игорь вместе с ними.
За год, а может, за два до выпускного вечера родители начали заводить с ним разговоры о будущем. Не наседали, не агитировали, а хотели высветить, по словам отца, перспективы. Если химфак — то в университете, в котором учился сам отец и где работают его старые друзья, конкурса можно не бояться. Мама же кончила когда-то исторический факультет педагогического. Так что, если Игорьку понравится мамина профессия, она тоже кое в чем поможет…
Но все решила его спортивная карьера. Игорь был перворазрядником и кандидатом в сборную республики — истинная находка для любого института, — и тренер с рук на руки передал его своему товарищу с кафедры физвоспитания института народного хозяйства. Тот уговорил Игоря в две минуты.
— Сейчас наш институт самый модный, учти. Красиво одеться любишь? Любишь. Тогда — к нам. На базе или в ГУМе устроишься — все твои ровесники умрут от зависти, в ноги кланяться будут.
Дома Игоря никто не отговаривал — наоборот, обрадовались его самостоятельности. В институте же он сразу освоился. Занимались, считай, два месяца в год — во время сессий. Лабораторные работы и всякие семинары спихнуть было нетрудно — все списывалось на тренировки. Он победил в ответственных межинститутских соревнованиях, его поздравил сам декан — словом, как и раньше, на его жизненном небосклоне не предвиделось ни единого облачка. И вдруг на́ тебе — любовь…