Обычно я не вижу смысла в серьезных дебатах с пьяными людьми. Не только потому, что их мозг недостаточно хорошо работает для подобных дискуссий, но и потому, что я редко нахожусь среди пьяных, если сам трезв. А это уже совсем другая история. Так или иначе, девушка из нашей компании решила ответить этим парням, дабы развеять для них миф о том, что веганы – ненормальные экстремисты, на которых могут отыгрываться забулдыги в барах.
«Я очень духовная и тонко чувствующая натура, - объяснила она с неприличной надменностью, - и я твердо верю в то, что все в мире обладает своей резонансной энергией. Включая этот стол».
Это было худшей защитой веганства за всю историю. Выстраивая теорию о том, что стол все чувствует, дама объяснила, что обижать животных, обладающих большей резонансной энергией, еще хуже, чем эксплуатировать мебель.
Представить активистов за отмену смертной казни. Что было бы, если бы они утверждали, что электрический стул аморален, потому что это издевательство даже над самим стулом, не говоря уже о человеке? Вообразить борца за права сексуальных меньшинств. Как будет воспринят его аргумент о том, что неэтично отказывать барной стойке в праве на брак с другой барной стойкой?
К моменту, когда выступление дамы было закончено, ребята вытирали слезы с глаз от смеха, и даже я вынужден признать, что фраза о сочном гамбургере была убедительней. Я уважаю религиозные чувства окружающих и не имею ничего против, если кто-то хочет выстроить систему личной ответственности вокруг веры в то, что у столов есть души. С другой стороны, мне бы не хотелось, чтобы этическое веганство производило столь абсурдное впечатление.
«Забудьте обо всем, что сейчас услышали», - сказал я гамбургероям. После чего живенько привел свои причины быть веганом: а) животные чувствуют боль; б) нам предоставлен богатый выбор еды; в) я лучше себя чувствую, зная, что мое питание не включает продукты, производство которых причиняет вред животным.
В этом объяснении не было ничего глубокого. При этом нельзя забывать, что я вещал все это в пьяном угаре в нескольких сантиметрах от лиц моих слушателей. Вместе с тем я могу охарактеризовать их реакцию на мои слова как изумление. Независимо от того, что знали и думали о веганах эти ребята, они куда больше удивились тому, что сказал я, нежели нонсенсу про чувства столов.
Не думаю, что они помчались из бара домой и засели в интернете в поисках рецептов блюд из тофу, но оба пожали мне руку и выглядели неподдельно впечатленными новым взглядом на вопрос. Кто знает, какой эффект это возымеет в дальнейшем. Быть может, однажды дочь-подросток скажет кому-нибудь из этих парней за ужином, что хочет стать вегетарианкой. Я думаю, все согласятся, что родительская реакция «О, девочка хочет помочь животным» куда лучше, чем «О, боже – она считает, что у столов есть души!»
Иисус
Я прошел обряд Святого Причастия всего единожды, да и то в англиканской, а не в католической церкви. Это во многом объясняет тот факт, что священная просфора на вкус была совсем как обычная печенька и никак не тянула на кусочек трупа 2000-летней давности.
Не обращая ни малейшего внимания на многих христиан, принявших решение воспринимать просфору как символ тела Христова (или абстрагироваться от подоплеки ритуала в принципе), Римская католическая церковь официально отстаивает доктрину превращения, утверждающую, что, вступив в контакт с человеческой слюной, эти крекеры натурально преобразуются в ломтик плоти Иисуса. Подумать страшно: в мире живет около миллиарда католиков, каждый из которых убежден, что бог принимает одну из четырех форм – отца, сына, святого духа и специального снека, который подают в церкви по воскресным утрам, чтобы прихожанин продержался до позднего завтрака.
Полагаю, не стоит шибко удивляться чему-либо в религии, которая принесла нам Крестовые походы, но, на мой взгляд, таинство причастия – это куда более тревожная тема, чем поедание червивых бычьих яиц в программе «Фактор Страха». Дело даже не в каннибализме, а в том, что парня убили в 33 году нашей эры, то есть, уже минуло 24000 месяцев с тех пор, как мясо перестало быть свежим, даже при наличии идеальных условий хранения. Еще больше беспокоит тот факт, что католики верят, что, совершая этот ритуал, они выполняют волю божью – родного отца Иисуса! Ведущий «Фактора страха» порой предлагает участникам попробовать заплесневелые глазные яблоки аллигатора, но даже он никого не заставляет кушать мясо собственного, давно скончавшегося сына. Потому что он не взбесившийся психопат.
Поскольку доктрина превращения требует опровержения, я предлагаю подумать о том, что причастная облатка сделана специально для аллергиков и не содержит пшеницы. Получается, что на пшеницу их организмы реагируют, несмотря на чудесное перевоплощение в Тело Христово. Был ли Иисус сделан из пшеницы? Если бы люди с аллергической реакцией на этот злак не мучались так же, как, скажем, съев вафлю, очевидных выводов еще можно было бы избежать. Стоит добавить корицы и глазури в рецепт просфоры, и получится вполне приличная булочка, которую можно скушать под чашку кофе, но создать Тело Христово, сдобрив хлебобулочное изделие заклинаниями на латыни?
Достаточно притвориться, что мы не живем в мире, в котором превращение крекера в мясо является частью правящей религии. Я только что подошел к тебе на улице и предложил перекусить.
- Что на первое? – спросишь ты.
- Мука, вода, соль, – высокопарно отвечу я. – Но как только ты положишь это добро в рот, оно превратится в частичку Христа.
Ты наверняка счел бы меня буйно помешанным. Даже если бы кто-то мне поверил, стал бы он это есть? Наоборот, я воображаю, с какой скоростью полетят куски прожеванного крекера у человека изо рта, как только я скажу, что только что скормил ему плоть другого человека.
Еще одна странность причастия заключается в идее поедать именно Христа в первую очередь. В смысле, буддисты не горят желанием кушать Будду, а ведь он, если верить статуям, был довольно вкусным малым. Католики пассивно принимают концепцию, согласно которой фрагменты плоти Иисуса, запиваемые небольшим количеством крови из общей чашки (беее!), потому что их к этому приучили, и это кажется им нормальным.
Аналогичным образом люди едят мясо – не потому, что они злые, тупые, эгоистичные или слишком невежественные, чтобы знать, что оно «делается» из животных, а потому, что считают это нормальным и общепринятым для нашей культуры.
Ключ к успеху веганского движения в том, чтобы сделать его таким же нормальным и общепринятым. Это значит, что нам нужно преподносить себя как нормальных людей, которые сделали продуманный, логичный выбор. Мы больше не можем себе позволить отмалчиваться, позволяя не в меру усердным, радикальным остолопам говорить за нас. Это значит, что производители веганской обуви должны делать ее такой, чтобы она годилась для походов на работу, в спортзал, на ночную вечеринку и для выхода в свет, а не только для скаканья на хардкор-концертах. Это значит, что веганский сыр должен напоминать своим вкусом сыр, а не дряхлые, потные, бракованные стельки. Это значит, что когда кто-то приходит в веганский ресторан и заказывает лазанью, ему должны подать нечто, хотя бы отдаленно напоминающее лазанью, а не месиво из ростков чечевицы и протертой моркови.
В своей книге «Коллапс» Джеред Даймон 36описывает очень интересный эксперимент, в рамках которого покупателей, пришедших в Home Depot 37, поставили перед выбором: купить экологически чистую фанеру или не очень. При одинаковых расценках экологически чистая фанера продавалась в два раза лучше. Но стоило поднять цену на нее всего на 2%, как разница в продажах сразу была ликвидирована. Опыт доказывает, что большинство людей нуждается в психологическом вознаграждении за совершение доброго дела, однако не желает жертвовать чем бы то ни было, чтобы его получить.
Стоит ли доказывать тот факт, что, становясь веганами, люди отказывают себе во многом – в запахах и вкусах, которыми наслаждаются, в ощущении самих себя как истинных членов общества. Веганство станет мейнстримом лишь тогда, когда мы придумаем, как убрать эти помехи, и ни днем раньше.