И тут его пальцы проникают между губками моей киски, и мне приходится схватиться за его плечи, чтобы не подкосились колени.
Его средний палец погружается внутрь меня, изгибаясь, а большой палец прижимается к моему клитору, без усилий удерживая меня на месте, когда его рот наваливается на мой. Я прижимаюсь к нему, застывая, прилив ощущений захлестывает меня, я задыхаюсь и заставляю себя не выгибаться на его руке, пока его средний палец с легкостью скользит во мне и выходит из меня. Его большой палец надавливает, совершая медленные круговые движения, и я издаю еще один задыхающийся стон.
— Кто-то может услышать тебя, птичка. — Данте поворачивает меня так, что я оказываюсь спиной к перилам.
Я закрываю глаза, пытаясь собраться с мыслями. Его рука все еще уверенно работает между моими бедрами, и я не сомневаюсь, что если бы я просунула свою между нами, то обнаружила бы его твердым и готовым для меня. Мне вдруг дико захотелось, чтобы он поднял меня и трахнул здесь, на краю музейного балкона, с раскинувшимся под нами городом, и тогда я поняла, что действительно сошла с ума.
Данте Кампано ласкает меня на публике, на балконе, и я представляю, как это будет продолжаться.
— Нас поймают. — Я не могу дышать. Наслаждение разливается по мне, теплое и густое, и я едва не всхлипываю от его ощущений, когда его указательный палец соединяется со средним, проталкивается в меня и изгибается, когда он снова начинает эти уверенные движения. — Данте…
Данте наклоняется вперед, пятка его руки заменяет большой палец, прижимая его к моему клитору, а его губы скользят по раковине моего уха.
— Я самый могущественный босс мафии в Лос-Анджелесе, птичка. В Калифорнии. Даже на Западном побережье. — Его пальцы снова впиваются в меня, сильнее, а потом он немного отстраняется, и на его лице появляется выражение вожделения, когда он освобождает руку. — Я могу делать то, что хочу.
А потом он поворачивает меня лицом к раскинувшемуся внизу городу, и его сильные руки обвиваются вокруг моих бедер.
Я знаю, что он собирается сделать, еще до того, как слышу звук расстегивающейся молнии. Одной рукой он откидывает мою юбку в одну сторону, а колено его оказывается между моих ног, когда он раздвигает их. Я слышу, как рвется фольга, и понимаю, что он готовился к этому, что у него в кармане был презерватив, но это последнее, что я успеваю подумать, прежде чем чувствую, как набухшая головка его члена упирается в мой вход.
Я хватаюсь за перила как раз в тот момент, когда его бедра выгибаются, и он входит в меня одним мощным толчком, погружая его в меня до самого основания.
Крик удовольствия едва не срывается с моих губ, прежде чем я отпускаю перила и зажимаю рот рукой, чтобы подавить его, и задыхающийся всхлип от почти ослепительных ощущений, который следует за этим, когда Данте снова сильно всаживается в меня. Его рука сжимает мое бедро, его член мощно входит в меня снова и снова, огни города светятся под нами. Я не могу поверить, что это происходит на самом деле, и в то же время не хочу, чтобы он останавливался.
Мне все равно, увидит ли нас кто-нибудь. Это чертовски приятное ощущение.
Я чувствую, как его пальцы скользят между моими бедрами, нащупывая мой набухший клитор, когда он снова погружается в меня и удерживает себя там, покачиваясь на мне.
— Блядь, ты так хороша, — стонет он, и я чувствую, как он пульсирует внутри меня. — Такая мокрая…
У меня кружится голова от удовольствия, омывающего меня, от ощущения, что он внутри меня, прикасается ко мне. Он наклоняется вперед, его губы касаются моей шеи, а его рука слегка обхватывает мое горло, наклоняя мой подбородок так, чтобы я смотрела на город, раскинувшийся перед нами.
— Я фантазировал о том, как буду трахать тебя вот так, — пробормотал Данте, его голос тепло прижался к моему уху. — Но реальность намного лучше.
Его пальцы скользят по моему клитору мастерски, быстрее, чем раньше, и я впиваюсь зубами в губы, чувствуя, как сжимаюсь вокруг него, содрогаясь и хватаясь за перила, пока не кончаю. Он не перестает двигаться, не прекращает скользить пальцами по моей влажной и набухшей плоти, и удовольствие нарастает и нарастает, достигая пика, пока только его рука, скользящая от моего горла вверх и закрывающая мне рот, не позволяет мне закричать от удовольствия достаточно громко, чтобы вся вечеринка под нами услышала.
— Боже, я не хочу, чтобы это заканчивалось, — простонал Данте, его голос был низким и грубым. — Но ты заставишь меня кончить, птичка.
Его желание опьяняет меня. Я знаю, что это закончится лишь разбитым сердцем, но никто никогда не говорил мне подобных вещей. Никто не заставлял меня чувствовать себя так, и не испытывал таких чувств ко мне в ответ. Его пальцы прижимаются к моим губам, сдерживая беспомощные звуки удовольствия, когда он входит в меня, быстро и сильно, а мой пульс бешено бьется в горле при мысли о том, что кто-то может выйти на балкон и увидеть нас.