– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Арес. – Свидетелей никогда не было...
– Дедукция... Не важно, – я была не в настроении объяснять принципы работы криминалистов. – Это вопрос жизни и смерти, понимаешь? Я не смогу нормально функционировать и, если мне вовремя не окажут помощь, могу даже умереть.
– Так почему бы тебе не согласиться на предложение Академии? – спокойно спросил А-шка, явно не чувствуя никакого неудобства из-за своего положения.
– Тогда Слеза станет рычагом управления мною, официально таковым не являясь. «Это наша Слеза, и если ты не сделаешь то-то, то мы заберём её у тебя», а это фактически равносильно убийству, понимаешь? Или «Заря, у нас есть для тебя новая, более мощная Слеза, хочешь? Тогда сделай то-то». А ведь это, при должном умении, сделает меня одержимой. Ты бы позволил так с собой поступить?
– Это не обязательно будет так...
– Обязательно! Если есть возможность, они обязательно ей воспользуются! Не знаешь, что ли? Ну так как, позволил бы ты с собой так обращаться?
– Я наследник...
– А я Б плюс! И что? Уже не имею права на свободу? Права на \собственные\ решения? Права на жизнь без оглядки на \них\? Права на жизнь вообще?
– Но ведь законы...
– Законы писаны для тех, у кого их нет внутри.
С десяток секунд мы играли в гляделки. Фиг ему, а не победа. Я на брате тренировалась. А потом на зеркале. И, надо сказать, что если у брата я раз в тыщу лет выигрывала, то с зеркалом вообще беда. Но я старалась. Очень.
– Почему тебе не сделать этого позже? – наконец предложил Арес.
Йес! Он сдался, осталось только дожать.
– Потому что у меня сейчас есть и энергия, и репутация безмозглой недотёпы... Ладно, пусть «не от мира сего». Но когда они догадаются, что это совсем не так...
– Хорошо, – чуть прикрыл глаза А-шка. О тут же их широко распахнул. – Но я вас всё равно никуда не пущу. Одних.
– Договорились, – улыбнулась я, а затем, резко оттолкнувшись от стены, шагнула назад.
За спиной раздался судорожный вздох. А как же, староста только что проспорила мне второе желание. Нечего было спорить со мной о психологии наследников. Кто, как не А поймёт А? Гы, ещё немного и я сама себе поверю. Кстати, кто скрывается под многозначительным местоимением «они» – не известно, просто я подумала, что если наследники хотя бы наполовину такие же параноики что и я, то эти \они\ просто обязаны существовать хотя бы в качестве легенды. Как жуткий монстр из Повелителя Мух.
Закинув в топку стеснение я принялась переодеваться. Не в больничной же ночнушке мне в город идти? Да, и смущаются пусть они, это моя палата имею право.
Шёлк рубашки приятно охладил разгорячённую кожу. Только теперь я поняла, что всё все время провела в тумане, словно за мутным стеклом... Только теперь мир стал необычайно ярким, чётким. Обострились обоняние и тактильные ощущения, вкус. Голоса переливались новыми нотами и интонациями. Это было... Прекрасно.
И я не уверена, что подобная чёткость когда-либо у меня была.
Кто-то нахально пощупал меня за плечо. Я обернулась, уже открывая рот для гневной триады, как...
– Восстановила мышечную массу? – деловито спросил Арес, разглядывая меня с интересом, но не чисто мужским, а как воин воина. Эмоциональный фон завис, пытаясь разобраться обижаться на это или нет. – Круто.
– Не помню, чтобы я её теряла, – фыркнула я, накидывая рубашку. – Хотя да, – внезапно согласилась я. – Одежда как-то не так сидит. Эвелина, это точно моя? Эвелина?
Повернувшись, я увидела старосту стоящей у стеночки с совершенно пунцовым колером лица.
– Что-то не так? – нахмурилась я.
– А... Да... Нет... Всё так, – замялась она.
М-да... А вот Бэ-шки для меня совершенно непонятны.
– Ты уверена, что хочешь идти? – осторожно спросил Арес, пока я художественно раскладывала ночнушку по каркасу муляжа.
– Не очень, – нервно хихикнула староста. – Но ты знаешь лавку, которая по ночам продаёт нелегальные Слёзы?
– Ладно, вопрос снимается, – решил наследник, не уточнив, откуда это известно самой Эвелине. Либо уже знал, либо отложил этот вопрос на потом. – План таков: идём с Южного выхода, там сейчас на дежурстве мои знакомые, нас пропустят. Скажем, что наша правильная староста захотела увидеть ночной город. Заря! Будешь Лисом, ростом вы почти одинаковые. Если что спросят – молчи и тыкай в меня пальцем, скажу что мы поспорили о твоём, то есть лисовском молчании. Понятно?
– Ага, – кивнула Эвелина.
– Так точно, мой капитан, но дайте мне ещё минутку.
– Ты же уже закончила? – удивился А-шка.
– Пожалуйста, – просто сказала я, заканчивая манипуляции с одеялом.
– Валяй.
Встав в ним спиной я сосредоточенно прикрыла глаза, погружаясь в себя. Барышня, обиженно фыркнув, добровольно ушла с трона. Из глубин сознания был бережно вытащен и очищен от пыли мужчина-во-мне. Сев в глубокое кресло, он стазу же приосанился, облагородился, вырос. Придирчиво оглядел пси-портрет Лиса. Нахмурившись, подобрал пару реакций, выстроил систему. Посмотрел, почесал в затылке, разогнал реакции, как комаров. Подумал, построил другую систему. Та выглядела ещё менее жизнеспособной, но почему-то мужчина остался доволен.
Честно признаюсь, актриса я никудышная. Я не слежу за взглядами, за жестами и мимикой. Зачем мне все эти ненадёжные внешние проявления, если я могу контролировать свою суть, свои эмоции... Почувствуй настоящий страх – и не один физиономист не скажет, что ты врёшь. Я не могу просто скопировать небрежно-хищную походку Лиса, я должна /стать/ им хотя бы частично, чтобы повторить его манеру. Я должна при ходьбе чувствовать те же эмоции, что и он, и точно так же их интерпретировать.
Проблема в том, что личность – это не просто набор реакций, это ещё и целая система, важную роль в которой играет опыт. А его, разумеется, я скопировать не могу. Нельзя по внешней реакции на змей понять, как человек относится к ящерицам, надо знать причины, его опыт такой реакции. Создать личность легко, а вот скопировать – практически невозможно. Так что лучше действительно молчать.
Из тени подло высунулся пессимизм, но сказать ничего не успел, потому что его засунули обратно по приказу мужчины-во-мне. Да, Лис у нас гипероптимист, кое-кому сейчас даже носа казать не стоит.
– Всё, я готова, – произнесла я, мысленно порадовавшись условиям молчанки. Думать, как мужчина, говорить как женщина... Сложно переключится. Сейчас, поправлю реакцию... Так, осталось только накинуть плащик и протянуть руку в сторону наследника. – Давай.
– Что? – поднял брови тот. Я аж почти поверила.
– Ой, только не надо уверять, что под моей дверью посреди ночи ты оказался совершенно случайно. Совесть вдруг заела, бессонница началась... Давай-давай, после операции верну.
– Фейери, – закатил глаза Арес, доставая серебряную цепочку из внутреннего кармана. – И почему я не верил хроникам, утверждающим, что такие как вы просто не могут быть простушками?
В протянутую руку опустилась изумрудная капля в металлической окантовке. Не хилая такая слезинка, диаметр основания около полутора сантиметров... Однако, это ещё не предел, в книгах рассказывается Слезах размером с кулак взрослого мужчины.
– Фейлори, – в тон ему проговорила я, одевая цепочку на шею. – Не поверит, пока лоб не расшибёт.
На заднем плане скрипнула зубами Эвелина. Она только что проиграла третье желания.
– Мадемуазель, не желаете ли прогуляться? – галантно спросила я, предлагая ей руку.
Староста хмыкнула, но предложение всё-таки приняла.
– Похоже фразу «будь Лисом» ты восприняла чересчур буквально, – заметила она.
Чёртова эмпатия... Иногда я жалею, что не научилась врать. А впрочем...
– В каком-то смысле мне повезло, – легкомысленно улыбнулась я. – Моя личность – почти чистый лист, и я сама могу выбирать какой мне быть, не ограничиваясь рамками воспитания и памяти.