Вместо приветствия Такахиро протянул ему сигареты — дорогие — и вместе они закурили.
Разговор должен был начать именно он, поэтому Ямато выжидал. Он-то точно не собирался первм заговаривать, пошел нахер этот козел, сам подошел, пусть вот и думает, что ляпнуть. Лишь ухмыльнулся с наглым видом, не отрывая взгляд от безумной троицы, когда Такахиро севшим голосом признался:
— Что ж, полагаю, я натворил хуйни.
— А то ж.
— И это… — он произносил это таким тоном, словно каждое слово рождалось в муках. — … было совершенно неправильно — вымещать мой гнев на вас с Харадой.
— Ты перед ней-то извинился, хуюмник?
Такахиро болезненно скривился и отвел взгляд в сторону, явно высматривая Хараду. Однако ее саму Ямато пока не видел; она точно присутствовала в начале, но, может, решила свалить подальше от шума. И от всяких кретинов, вроде Такахиро, благоразумно не стал озвучивать он.
— Я хотел подойти, разумеется, но ее младшая сестра весьма недвусмысленно намекнула, что в этом случае сделает, так что я предпочитаю избегать ее. Во всяком случае пока.
— «Пока»? — Ямато скептически вскинул бровь.
— Да. Господин Вашимине планирует предложить ей вернуться…
— Она вас нахуй пошлет, пусть даже не думает, — резко оборвал он Такахиро и, взглянув тому в глаза. Когда тот вылупился на него с легким недоумением, уже более серьезным тоном добавил: — Мне плевать на твои извинения. Мне, в общем-то, плевать стало еще когда Харада спасла мою шкуру, потому что я знаю, отчего ты такой пришибленный. Не корчи рожи, это правда. Ну так вот. Поэтому, типа… Извинись перед Харадой, в ноги ей поклонись и искренне назови себя мудилой. Потому что ты долбоеб, а это уже солидный повод простить все грехи.
Последнее, очевидно, было лишь безобидной шуткой, и Ямато ухмыльнулся, видя, как побелел от злости Такахиро. Но ничего не сказал — потому что тоже понимал, что все это несерьезно, хоть доля правды в этом и была. Они оба замолчали, продолжая смотреть вперед, на то, как кружили под музыку их товарищи.
Все закончилось. Никакой больше Цубаки, никакого больше «Хорин». Ямато был свободен — во всяком случае, большую часть собственных же косяков он уже исправил. Остались лишь небольшие, и затем — работа на собственную же кровь. Видимо, не сбежит он все же в Осаку, но будет хотя бы работать там, где есть доход. Оставалось лишь подумать, к кому присоединиться. Окамура и Ханзе сейчас действовали вместе, но Ямато понимал, что это ненадолго. Слишком разные у них были тактики. И взгляды.
Как спокойная вода и стремительно распространяющееся пламя.
И кого же он выберет? Размеренную перемену сверху, за которую был Окамура, или буйство и хаос среди обычного населения, который предпочтет Ханзе?
— Так просто?
— Могу в ебло прописать, если полегчает.
— Твое равнодушие когда-нибудь тебя погубит, — заметил Такахиро, и в ответ Ямато пожал плечами.
— Я во второй раз прикончил твою сестру… Слушай, не думаю, что после того, что я натворил, пусть даже невольно, имеет смысл выкаблучиваться. В отличие от Харады, ты просто хорошенько выебал мне мозг.
Но перспектива врезать Такахиро звучала так соблазнительно…
Коварно взглянув на него, Ямато прищурился. Очки мешались, но так бы он точно один профилактический удар прописал. За все хорошее. За Хараду, за себя, за прочую хуйню, которая наверняка была. Когда тот ощутил на себе пристальный взгляд, то невероятно тяжело вздохнул и потом снял очки. С заметной агонией на лице пробормотал:
— Все же врежешь?
— Ну так. Немного.
— Что ж… это заслуженно.
Когда Такахиро зажмурился, Ямато занес кулак… и со всей силы пнул его прямо в живот. Такой подлянки тот точно не ожидал и согнулся пополам, захлебнувшись слюнями, и осел на землю, держась за ушибленное место. На них, конечно же, покосились, но больше Ямато бить не стал: просто взглянул на него с презрением и цыкнул. Вот пусть будет знать, уродец, каково это — атака исподтишка. Это его мало чему научит, но оставалось надеяться, что Вашимине культивирует эту боль в нечто полезное.
— Кстати, — он вздрогнул. — А где Неги?
— А что с Неги? — прохрипел снизу Такахиро, смотря на него с явным недоумением.
Ямато с прищуром уставился на него: судя по всему, раз тот так реагировал, про небольшое предательство Неги никто так и не узнал, а тут его не было по каким-то другим причинам — и вздохнул. Ну, тоже хорошо. Оторвавшись от стены, он спешно потушил сигарету о подошву и швырнул ее на землю, после чего направился прямиком в центр площади, туда, где танцевали Инари с приятелями.