— Сжалься!
— Мне еще не доводилось встречать такого чудака, как ты, Бабанаг!
— Так ты не хочешь пойти со мной, Арфия?
— Не вижу смысла в твоей затее.
— Затее?
— Ну да, во всем том, что сейчас происходит!
— Арфия, ну пойдем же, — продолжал настаивать карлик.
Согнувшись, он опустился к ее ногам. И без того коротышка, он сейчас казался совсем крошечным. Поцеловал ей колени. Она отодвинулась от него и подняла руку. Бабанаг сам себя отодрал за уши. Арфию это ужасно развеселило, она умирала со смеху и с трудом выговаривала:
— Я не вижу никакой для вас всех пользы в том, что приду!
— Нет, без тебя ничего нельзя будет сделать! Ничего! — ответил горбун.
— Оставь в покое мое платье!
— Арфия!
— Ну ладно! — наконец сказала она. — Давай, пошли в твой цирк!
Бабанаг кое-как распрямился, поднялся с земли, смерил Родвана взглядом, скосив подозрительно на него глаз, потом промолвил:
— Он тоже может идти с нами, если хочет.
Сказав это, Бабанаг быстро заковылял прочь. Казалось, что он покатился куда-то, как шар, и растворился в сумраке ночи. Арфия, на высокую фигуру которой падал свет уличного фонаря, больше уже не смеялась, но все равно в каком-то приподнятом настроении шла вслед за Бабанагом. Родван, захотевший было о чем-то спросить Арфию, так ничего и не сказал и тоже пошел за ней.
Она первой прервала молчание.
— Бабанаг? — начала она, потом остановилась, отрицательно тряхнула головой. — Нет, незачем тебе о нем рассказывать. Лучше увидеть то, чем он занимается.
Они продолжили свой путь по глухим, пустынным улицам, едва освещенным бессонными фонарями. Родван вдруг почувствовал, как ноги его словно свинцом налились. Что-то произошло, но что именно — он не мог сказать, и все-таки что-то случилось. Ему теперь поскорее хотелось очутиться там, куда его вела Арфия.
— Что произошло, Арфия?
— Это ты мне должен сказать, а не я! — ответила она. — Я ничего не знаю!
Она ничуть не была удивлена его вопросом.
— Я? — поразился Родван.
Арфию душил смех. Родван заметил, что город, объятый сном, теперь остался далеко позади и что они шли уже по той самой дороге, по которой он выходил из города вчера вечером и возвратился поздно ночью. Светало, уже мерцали на небе отблески зари, стали различимы знакомые ему крайние дома городского предместья, а потом и нескончаемая темно-красная кирпичная стена, вдоль которой он всегда ходил к своему излюбленному месту. Он теперь мысленно представлял себе всю ее окружность с порталом, она шла вдоль границ каких-то заброшенных владений, во всяком случае, уже давно никем не посещаемых — он никогда не видел, чтобы кто-нибудь входил через этот портал или выходил оттуда.
И вот рядом с этим самым порталом перед ними снова возник Бабанаг, только на этот раз чем-то очень озабоченный и погруженный в какие-то свои дела. Родван, который из интереса начал наблюдать за ним, глазам своим не верил. Карлик с фонарем в руках несся куда-то с такой скоростью, которую, глядя на его кривые полусогнутые ноги, никогда нельзя было ожидать от него. Но вот, приблизившись к одной из опорных колонн портала, он залез наверх и водрузил свой фонарь, и сразу стало так светло, что можно было подумать, будто он прицепил к порталу солнечный диск. Потом быстро слез вниз, нырнул куда-то и подтолкнул из темноты к освещенному порталу чей-то силуэт — раза в три выше, чем собственный. Как-то по-совиному ухая, Бабанаг прокричал:
— А вот и Уасем!
И, еще не успев закончить фразы, исчез в темноте.
— Ну вот мы и пришли, — тихо сообщила Арфия Родваву. — Давай найдем местечко и сядем.
Они пробирались среди едва различимых в темноте людей, присутствие которых можно было лишь почувствовать.
У освещенного портала маячил человек, которого все называли Уасемом. Он произнес:
— Ну вот, наконец-то я добрался куда следует!
Он решительно направился к порталу и почти коснулся его, как вдруг упал навзничь. Две половинки массивных деревянных ворот, захлопнувшись перед ним, ударили его по носу.
Он тут же поднялся. Поправил одежду, отряхнул ее и снова обратился лицом к порталу.
— Эй вы там! Тут какая-то ошибка! Кто там есть в доме, откройте, прибыл мэтр Уасем! Откройте! — Он прислушался, потом проворчал: — Кажется, они не расслышали. — Затем он перешел почти на крик: — Да откройте же, вам говорят!
Но эффект был прежний.
— Не открывают, — констатировал он. Но сдаваться он вовсе не собирался. — Дайте же знать по крайней мере господину Шадли, что Уасем, его гость, сам эрудит Уасем прибыл к нему!