— Кого это… принесло?
— Однажды я шла по улице и увидела, как какой-то тип привязался к другому, — повторила Арфия и, покосившись на подошедшего, спросила: — Что это вы так разошлись?
Человек обиженно ответил:
— Меня навестил друг. Чтобы принять его как следует, я купил две бараньих ноги. Мы пообедали, мой гость ушел, я собрал со стола кости и положил в помойное ведро под своей дверью, чтобы все видели, какой пир я закатил… А этот, — он указал на Уасема пальцем, — этот забрал кости из моего ведра и положил в свое, чтобы люди думали, что он купил баранину!
Уасем изобразил на своем лице крайнее удивление. А человек, бросивший ему обвинение, пошел дальше, что-то бормоча и размахивая руками, а потом исчез во тьме ночи, даже не оглянувшись назад.
Уасем, уже пришедший в себя, внимательно посмотрел на Арфию.
— Одни стоят на земле, другие лежат на ней. Одни дышат легко, другие тяжело. Только мудрецу удается избежать крайностей и ненужных усилий, — заявил он.
— Если бы можно было быть уверенным в том, что твои слова выражают именно то, что у тебя на сердце, тогда не о чем было бы говорить!
— Ты, колдунья, кто ты на самом деле?
— Бедная старая женщина.
— Опять за свое! Скажи, откуда ты пришла? Куда идешь?
— Моя дочь должна родить сегодня ночью. Я иду помочь ей. Поэтому не могу здесь долго оставаться с тобой. Но разве сказано где-то, чтобы один человек прошел мимо другого, не поддержав его ни добрым словом, ни сочувственным взглядом в его одиночестве?
Уасем молча посмотрел на женщину. Потом похлопал ладонью по земле.
— Садись-ка сюда, старуха! Сам Уасем устраивает прием сегодня вечером, а это — большая редкость, с ним это не случается почти никогда! Так что оцени честь, которую тебе оказывают. Так ты говоришь, что идешь помогать родить своей дочери?
Согнув колени и цепляясь обеими руками за палку, Арфия присела на корточки, а потом и совсем опустилась на землю.
— Да, она рожает… Ох, как устали мои ноженьки. Как ни бегай, ни суетись, а жизнь уходит от тебя все дальше и дальше!.. После летнего солнцестояния день убавляется и становится все короче…
— До зимнего солнцестояния! До зимнего, старуха, и ты забыла сказать об этом! А ведь после него день снова возвращается и набирает силу.
— Не делай из себя дурака! Ты прекрасно знаешь, что этого не происходит с человеческим существом!
Отвернувшись от него в сторону, женщина размышляет вслух:
— А ботиночки-то прекрасного фасона у этого типчика! Они мне определенно подойдут!
Уасем, все еще озабоченный капризами времен года, возражает:
— Откуда ты знаешь, старуха, может быть, и происходит!
— Ты ошибаешься!
— Но откуда у тебя такая уверенность?
— Потому что вижу, какими стали мои ноги!
Эрудит захохотал, его просто одолевал приступ веселости:
— Ах-ха-ха! А ты не страдаешь слабоумием!
— Фи! Ты слишком громко смеешься для ученого человека, — заметила Арфия. — Да и вообще для честного человека!
— Хи-хи-хи! Ну сама подумай! От твоих шуточек разве не расхохочешься? Это же не моя вина!.. «И он погасил свою радость, чтобы погрузиться во мрак печали других…» — продекламировал он.
Скрестив руки на своей клюке, коленками упершись в подбородок, женщина возразила:
— Все это твое знание — хочешь я скажу тебе, что это такое?
— Охотно послушаю тебя, — согласился Уасем, благоразумно перестав смеяться.
— Жил человек, который думал, что был пророком…
В этот момент какой-то верзила с повадками ясновидца возник в круге света, отбрасываемом фонарем.
— Один из его друзей, кривой, пришел к нему, чтобы получить ответ на свой вопрос, — продолжала Арфия.
Так же внезапно возник второй тип, у которого один глаз был навыкате и совершенно белый. Он преградил дорогу благовдохновенному.
— Ну так что ж? В чем, собственно, состоит твое пророчество? — проворчал он. — Где твои чудеса?
Тот, у которого в глазах сверкали молнии, заявил:
— Мое чудо — вот оно: ты — кривой, а я вырву сейчас у тебя и другой глаз! Потом я попрошу у господа бога вернуть тебе зрение. И ты убедишься тогда в истине, которую я возвещаю!
— Я верю тебе! — сказал кривой, поклонившись ему, и пустился бежать со всех ног. — Ты — пророк!
А ясновидец с взлохмаченной головой пошел вслед за ним и скрылся из виду.
Арфия обратилась к Уасему:
— Эрудит, почему ты не потрудишься прислушаться к голосу рассудка?
— Знаешь, старуха, рассказывают, что один король, не из тех королей, что были на земле когда-то, но из тех, кто властвует в наши дни, какой-то нефтяной магнат или железный (не все ли равно, ведь они так и так короли?), захотел повеселиться, развеяться в тот день, когда ему было скучно, и увидеть безумцев. Но когда он посетил больницу, которую сам построил для них, он увидел там одного молодого человека с приятным лицом. Подошел к нему и стал его расспрашивать. На все его вопросы юноша прекрасно отвечал. И этот король — то ли автомобильный, то ли консервный — был весьма удивлен…