Ему сорок лет, он пониже большинства членов экспедиции, у него широкие плечи, крепкая грудь, черные блестящие волосы и прямой широкий нос. Он биолог. Это третья его профессия – он не добился успеха как антрополог и не удался как строитель-подрядчик. Зовут его Том Две-Ленты. Он был дважды женат, но детей у него нет. Прадед его спился и умер, дед пристрастился к галлюциногенам, отец был вынужден посещать дешевые клиники обработки памяти. Том сознает, что нарушает родовую традицию, но своего способа саморазрушения пока не нашел.
В главном здании он находит Хэрндона, Джулию, Эллен, Шварца, Чанга, Майклсона и Николса. Они завтракают, остальные уже за работой. Эллен поднимается, подходит к нему и целует. Ее короткие волосы щекочут ему щеку.
– Я люблю тебя, – шепчет она.
Ночь Эллен провела в домике Майклсона.
– Я люблю тебя, – отвечает Том и в знак особой привязанности быстро проводит пальцем вертикальную черту меж ее грудей. Подмигивает Майклсону, тот кивает, подносит кончики пальцев к губам и шлет поцелуй. Мы все здесь друзья, думает Том Две-Ленты.
– Кто сегодня рассеивает гранулы? – спрашивает он.
– Майк с Чангом, – отвечает Джулия. – В секторе С.
– Еще одиннадцать дней, – говорит Шварц, – и весь полуостров будет очищен. Тогда можно двигаться на материк.
– Только бы хватило гранул, – замечает Чанг.
– Хорошо спал, Том? – спрашивает Хэрндон.
– Нет.
Том садится и, нажимая кнопки, заказывает себе завтрак. На западе туман начинает заволакивать горы. В затылке у Тома что-то пульсирует. За девять недель, проведенных им на этой планете, произошла единственная здесь смена времен года – кончилась сушь и начались туманы. Продержатся они еще много месяцев. Не успеют равнины пересохнуть снова, как поедатели будут уничтожены и начнут прибывать поселенцы. По лотку скользит завтрак. Том берет его. Подсаживается Эллен. Ей двадцать с небольшим, это ее первая экспедиция. Эллен ведет документацию, но умеет и обрабатывать память.
– Тебя что-то гнетет, – говорит она. – Могу я помочь?
– Нет. Спасибо.
– Не люблю, когда ты хмурый.
– Это расовая особенность, – говорит Том Две-Ленты.
– Весьма сомневаюсь.
– Наверно, восстановление моей личности кончается. Травма была слишком близка к поверхности. Я, знаешь ли, просто ходячая оболочка.
Эллен мелодично смеется. На ней только короткая спрейоновая накидка.
Кожа у нее влажная, на рассвете они с Майклсоном купались. По возвращении на Землю Том хочет сделать ей предложение. После крушения дела со строительным подрядом он стал холостяком. Врач предложил развод как одну из мер по восстановлению личности. Иногда Тому становится любопытно, где теперь живет Терри и с кем.
– По-моему, ты вполне стабилен, – говорит Эллен.
– Спасибо, – отвечает Том. Она молода. Ей не понять.
– Если это только мрачные воспоминания, могу удалить их в одну минуту.
– Нет, благодарю.
– Я и забыла. Тебе ненавистна обработка памяти.
– Мой отец…
– Продолжай.
– В пятьдесят лет он перестал быть собой. Его заставили забыть предков, традиции, религию, жену, сыновей и в конце концов имя. Потом он целыми днями сидел и улыбался. Нет, благодарю, никакой обработки.
– Где сегодня трудишься? – спрашивает Эллен.
– В загоне, провожу исследования.
– Составить компанию? До полудня я свободна.
– Нет-нет, спасибо, – слишком поспешно отвечает Том. Эллен строит обиженную гримасу. Он пытается исправить свою невольную грубость, легко касается ее руки и говорит:
– Может, во второй половине дня? Мне нужно немного пообщаться. Ладно?
– Ладно, – отвечает она, улыбается и шлет воздушный поцелуй.
Позавтракав, Том идет в загон. Территория его занимает тысячу гектаров к востоку от базы; по периметру через каждые восемьсот метров установлены прожекторы нервновоздействующего поля, этого достаточно, чтобы не разбрелись согнанные сюда двести поедателей. Их оставили для изучения, остальные будут уничтожены. В юго-западном углу загона находится лабораторный домик, там ведутся эксперименты – метаболического, психологического, физиологического, экологического характера. Загон по диагонали пересекает ручей. На восточном его берегу – небольшая гряда зеленых холмов. Кое-где густые луга сменяют рощицы тесно растущих деревьев с ланцетовидными листьями. В траве почти скрыты растения-оксигенаторы, выступают лишь их высокие, в три-четыре метра, фотосинтезирующие стебли и дыхательные органы, которые находятся на высоте груди; от выдыхаемых ими ароматных газов кружится голова. По лугам в беспорядке бродят поедатели, они объедают именно дыхательные органы.