Я снова открыла сообщения от мамы и прикусила нижнюю губу, задумавшись.
Неужели я правда собираюсь притворяться, что встречаюсь с кем-то, и вести его на свадьбу? Смогу ли я вообще провернуть ложь такого масштаба?
Если бы я знала, что комментарии семьи по поводу моей несуществующей личной жизни ограничатся только днём свадьбы, я бы, наверное, просто пожала плечами и не позволила бы этому меня задеть. Но мама особенно любила подталкивать меня к этому именно в преддверии семейных свадеб. Перед свадьбой Сэма она при каждом удобном случае упоминала сыновей своих подруг. На свадьбе кузины Сары мама и вовсе познакомила меня сразу с тремя разными мужчинами. И это я ещё не говорю про неловкие комментарии тёти Сью о том, что я опять пришла одна на череду свадебных мероприятий.
Мне это было совершенно ни к чему.
Особенно потому, что за всем этим явно скрывался намёк: моя жизнь неполноценна в нынешнем виде. А это задевало меня куда сильнее, чем я могла признаться. У меня была кошка, которую я любила как дочь, хорошие друзья и работа, от которой я получала удовольствие. Даже если семья не понимала, что я в ней нахожу.
Ну и что, что из-за чудовищной загруженности у меня совсем не оставалось времени на свидания? Меня это устраивало. Я не осуждала людей вроде моих братьев или Гретхен за их желание жениться, если они того хотели. Но почему так важно было, что я этого для себя не хотела?
Может, если найти какого-нибудь случайного парня, чтобы он сыграл роль моего фиктивного бойфренда на этих мероприятиях, мне удастся отвоевать ещё несколько месяцев покоя.
Я снова уставилась на надпись на внутреннем конверте и снова и снова перечитала: «Амелия Коллинз, плюс один».
Да пошло оно всё.
Терять мне было нечего.
Возможно, это была самая безумная идея в моей жизни. Определённо — слегка по-детски. Но кто знает? Вдруг она обернётся одной из лучших.
Время покажет.
Я ответила маме.
Амелия: Я тоже жду не дождусь, когда
вы все с ним познакомитесь, мам!
Я положила телефон на диван рядом с собой, чтобы не видеть, что — если вообще что-то — ответит мама.
Медленно досчитала до десяти, потом поднялась и пошла на кухню. Нашла бутылку вина, оставшуюся с тех пор, как пару недель назад ко мне приходили Сэм и Скотт на ужин. Она была всё ещё наполовину полной — удобно.
Я сделала глоток прямо из горлышка. А почему бы и нет? Никто меня за это не осудит, кроме Грейси, а она уже крепко спала.
Подкрепившись жидкой храбростью, я написала Софи.
Амелия: Привет, Софи.
Я сделала что-то, что либо гениально,
либо ужасно глупо.
Пока не уверена, что именно.
Можем поговорить?
Мне нужна твоя помощь.
Глава 6
Письмо, наспех нацарапанное красными чернилами на измятом листке бумаги
Фредди —
Твоя одежда скучна, как воскресная служба в церкви, но ты сегодня реально меня выручил. На секунду я подумал, что они могли меня заметить, но твои шмотки оказались идеальной маскировкой.
Воспользуюсь твоим предложением занять ещё что-нибудь из твоего гардероба, если ты не против. Не знаю точно когда. Поймёшь, что я заглядывал, когда увидишь, что одежда исчезла. Раздражает, что не получится «одеться как угнанная тачка», как ты любишь выражаться, но, полагаю, после всего этого я смогу снова одеваться, как хочу.
В общем. Ещё раз спасибо. (Видишь? Я ВСЁ-ТАКИ способен на благодарность. Иногда.)
— R
АМЕЛИЯ
«Госсамер» нельзя было назвать хорошей кофейней. Еда, скорее всего, готовилась где-то в огромной промышленной кухне, напитки носили нелепые названия, а цены больше подходили для Манхэттена, чем для Чикаго.
Зато она находилась ровно посередине между моей квартирой и домом Софи, так что нам обеим было удобно. А ещё там было относительно тихо, что подходило и для работы, и для наших встреч.
Когда я пришла, София уже сидела за столиком в дальнем углу, который мы давно считали «нашим». На ней было красно-белое клетчатое платье, невероятно мило смотревшееся на её стройной фигуре. Между нами двумя именно София всегда была более стильной. И даже после рождения близнецов и решения остаться дома с ними это не изменилось.
Перед ней стоял дымящийся напиток. На моём месте меня ждал мой привычный американо, который эта притворяющаяся хипстерской кофейня по непостижимым причинам называла We Are Vivacious. Увидев меня, София расплылась в широкой, слишком уж понимающей улыбке, от которой я сразу пожалела, что вообще рассказала ей о своём полусыром плане.