— Не извиняйся. — Я бросила портфель на одно из кресел с голубой обивкой, предназначенных для редких гостей, и опустилась за стол. — Это буквально твоя работа — приносить мне всё это.
— Знаю, — ответила она. — Просто жаль, что эта папка, похоже, переживёт нас всех.
Эллен развернулась и ушла, оставив меня один на один с нарастающей головной болью.
После ночного звонка от Реджи я плохо спала. Всё-таки не каждый день человек, с которым ты согласилась притворяться парой, звонит среди ночи. Оказывается, вместе с этим приходит и бессонница.
Слишком много подряд проведённых без сна ночей начинали сказываться.
Я надеялась наверстать работу по нескольким делам, которые забросила из-за задания с Фондом Уайатт, но, судя по новой кипе документов, этого точно не случится.
Оставалось надеяться, что в этой партии хотя бы будет ответ на мои последние запросы. Если же снова окажется, что финансовый директор прислал рекламные материалы, сделанные летним стажёром для их страницы в Facebook, или билеты с благотворительного вечера Общества эксангвинации, придётся назначать личную встречу.
Я уже собиралась приступать, когда в дверь постучала Эвелин Андерсон, старший партнёр, с которым я работала чаще всего.
Она никогда не приходила вот так, без предупреждения. Что случилось?
— Эвелин, — сказала я, выпрямившись. — Здравствуйте.
В свои пятьдесят семь, в дорогом костюме и с идеальной причёской, Эвелин выглядела лучше и элегантнее, чем кто угодно в тридцать. Я вдруг остро ощутила, во что сама одета: брюки достаточно тёмные, чтобы скрыть, что им давно пора в химчистку, и единственный кардиган с кресла в спальне, на котором не осталось кошачьей шерсти.
Могло быть хуже. Но меня раздражало чувство разбалансированности. Когда в моей квартире царил хаос, я сама чувствовала себя не в своей тарелке, будто лишённая опоры.
— Как дела? — спросила она.
За семь лет в фирме я могла сосчитать по пальцам, сколько раз Эвелин сама начинала со мной светскую беседу. Я откашлялась, надеясь, что это скроет моё удивление.
— Ну, вы знаете, — сказала я, пытаясь звучать небрежно. — Потихоньку.
Эвелин облокотилась на дверной косяк и сложила худые руки на груди.
— Я знаю, что дело Фонда Уайатт — сущий кошмар, Амелия. И знаю, как усердно ты над ним работаешь.
— Я это ценю, — искренне ответила я.
— Я надеялась, что ты могла бы сделать презентацию по делу Фонда Уайатт для партнёров, когда закончишь с дедлайном, — сказала она.
Моё сердце подпрыгнуло.
— Правда?
Эвелин кивнула.
— Я давно хочу, чтобы фирма уделяла больше внимания поддержке некоммерческих организаций. — Она улыбнулась мне. — После той отличной работы, что ты проделала с этим делом, именно ты идеально подошла бы, чтобы помочь мне убедить остальных партнёров.
Я не могла поверить своим ушам. Вероятнее всего, моё партнёрство и так было почти решённым вопросом, но дополнительное внимание тех, кто будет голосовать, точно не повредит.
И хотя мысль о том, чтобы провести хоть ещё минуту за этим ужасным делом, вызывала отвращение, и хотя больше всего на свете мне хотелось сказать Эвелин, что от этого клиента нужно избавляться, я понимала, какую невероятную похвалу и возможность сейчас получаю.
— Я с удовольствием представлю это дело, — сказала я. И действительно так думала.
— Отлично, — сказала Эвелин. — Я попрошу своего ассистента назначить встречу с вами и партнёрами примерно через шесть недель. — Она снова улыбнулась. — Через шесть недель у нас уже будет позади этот дедлайн по отчётности, и у вас появится возможность прийти в себя после налогового сезона.
— Благодарю, — ответила я. — Шести недель мне более чем хватит, чтобы подготовиться.
— Превосходно. — Эвелин бросила взгляд на часы на запястье и скривилась. — О боже. Уже за девятиь. Я опаздываю на встречу. — Она снова посмотрела на меня и добавила: — Не переутомляйтесь сегодня.
Я кивнула в знак согласия, хотя в голове уже прокручивала список всего, что нужно успеть сделать, прежде чем уйти домой вечером.
— Конечно, — солгала я.
К моему приятному удивлению, кое-какие из финансовых отчётов, присланных Фондом Уайаттов, действительно оказались полезны. Хотя большинство оставляло меня в недоумении.
Что это за фонд, который вкладывает деньги в трансильванские шелковые фабрики и регулярно делает пожертвования в банки крови Западной Европы?