— А я нет? — Он улыбнулся.
— Нет, серьёзно. Я всегда выигрываю. У меня беспроигрышная стратегия.
Он фыркнул:
— Никогда бы не подумал, что ты хвастунишка.
— Это не хвастовство, если это правда. — Я схватила коробку, собираясь забрать её у него, но он не отпустил.
Теперь мы оба держали коробку, наши пальцы почти соприкасались. Я посмотрела вниз на игру в наших руках. Его ладони были вдвое больше моих, костяшки пальцев побелели от хватки. А ведь этими руками он так нежно держал моё лицо, когда мы целовались. И я знала — нежным его прикосновение будет везде.
И вдруг, с ясностью удара молнии, я поняла: сидеть рядом с ним и играть в настолку — ужасная идея.
Кажется, он пришёл к тому же выводу.
— Ты уверена, что не хочешь лучше пойти на снегоступах? — голос его прозвучал выше обычного, с лёгким срывом на слове «снегоступах». — «Колонизаторы» всё-таки… ну, немного банально, не находишь?
Внезапно перспектива выбежать в морозную ночь показалась великолепной. Там не будет риска случайного сближения. Никакого шанса, что мы внезапно возьмёмся за руки. Конечно, лучшее решение было бы пойти к себе в спальню и попробовать поспать, но в последнее время я собирала плохие решения, как скаут значки.
Почему бы не добавить ещё одно?
— Ладно, — согласилась я. — Пойдём.
Ходьба на снегоступах оказалась куда более утомительной, чем я помнила. Впрочем, в последний раз я занималась этим больше десяти лет назад, когда была куда моложе и более привычна к физическим нагрузкам.
Это также был первый раз, когда я пробовала это посреди ночи с вампиром — что, возможно, тоже играло роль.
— Я правильно это делаю? — Реджи остановился в нескольких шагах позади, опустившись на колени в снегу, чтобы поправить крепления снегоступов. В то время как я была закутана в столько слоёв одежды, что меня едва можно было узнать, на нём была лишь фланелевая рубашка с длинным рукавом и джинсы. — Такое ощущение, что они надеты неправильно.
Я пробралась сквозь снег к нему. Было так светло — луна и звёзды отражались от белого покрова, что наши фонари почти не были нужны. Я присела рядом и слегка постучала по ближайшему к себе снегоступу.
— Всё нормально, как по мне.
Он раздражённо выдохнул.
— Если я их надел правильно, то почему ходьба на снегоступах такая тяжёлая?
Я рассмеялась.
— Потому что она такая и есть. Хочешь повернуть обратно?
— Нет, — быстро ответил он. — У тебя ещё восемьдесят семь минут из обещанных двух часов перерыва. Давай продолжим.
Там всегда было так тихо. Это было одним из самых приятных отличий между жизнью в Чикаго и нашими поездками сюда, в Висконсин. Сейчас было ещё тише — снег укрывал всё и поглощал звуки. Хруст снега под ногами и наше тяжёлое дыхание были единственными звуками, нарушавшими окружающую тишину.
В конце концов мы дошли до деревянного сарая, который мой дед использовал во время охотничьих поездок, когда ещё приезжал сюда регулярно.
— Давай передохнём, — сказал Реджи. Когда я не возразила, он завёл меня внутрь и закрыл за нами дверь. Там оказалось теплее, хотя ни отопления, ни электричества не было. Пол с выбитыми досками намекал, что тут давно никто не бывал.
— Думаю, он заброшен, — произнёс Реджи, озвучив мои же мысли. Он сел на маленькую скамейку в сарае и жестом пригласил меня присоединиться. Я села, аккуратно оставив немного пространства между нами. — Если бы он принадлежал кому-то, я не смог бы так просто войти.
Позади сарая кто-то слепил целую снежную семейку. Маленькие следы вокруг подсказывали, что это сделали дети из окрестностей.
— Мне бы хотелось познакомиться с ребятами, которые их сделали, — неожиданно сказал Реджи с ноткой тоски. — Знаешь, у меня много общего с детьми.
Я удивилась.
— Правда? В каком смысле?
— Мы оба живём без страха, — объяснил он. — Только причины разные. Дети смотрят на мир и живут каждым днём без страха, потому что они ещё не знают, что могут потерять. А я смотрю на мир и живу каждым днём без страха, потому что слишком хорошо знаю: мне уже нечего терять.
В его словах звучала не только грусть, но и смирение. Исчез тот болтливый шутник, который выталкивал меня из дома, когда считал, что я слишком много работаю. Мужчина, который воспринимал всё легко и был готов на любую авантюру ради веселья. На его месте сидел человек, древний и до глубины костей усталый.