Словно почувствовав мою слабость, он подался бёдрами вперёд, прижимая меня к стене своим телом.
— В кофейне, — пробормотал он в изгиб моей шеи. Его слова отозвались дрожью по всему телу, вибрацией, которую я ощутила до кончиков пальцев ног. — На вечеринке твоей семьи. Каждый раз, когда ты касалась моей руки, когда улыбалась, когда наклонялась в том крошечном чёрном платье. — Он содрогнулся, прижавшись ко мне крепче. — К концу вечера я с трудом сдержался, чтобы не схватить тебя прямо у шведского стола, к чёрту твою семью.
Я выдохнула прерывистый смешок:
— Давай не о моей семье сейчас.
Как бы ни будоражила мысль о том, что Реджи мог потерять контроль, представлять это перед моей семьёй мне совсем не хотелось.
Он усмехнулся у моего плеча.
— То есть ты не хочешь, чтобы я говорил о твоём отце и о том, что меня до сих пор злит: мы так и не успели сблизиться на почве History Channel?
Я легонько шлёпнула его по плечу. Он схватил мою руку и отнял её от себя, прижав к губам и поцеловав ладонь. Накал страсти между нами на миг сместился — стал игривым и нежным.
Он склонился ближе, уткнувшись лбом в мой. Я не слишком много знала о физиологии вампиров, но, раз уж у них нет пульса и они технически не живы, я бы подумала, что кислород им тоже не нужен. Но Реджи дышал так же тяжело, как и я, его грудь поднималась и опускалась в том же ритме.
Я положила ладонь ему на грудь, туда, где билось бы сердце, будь он человеком. Под пальцами — только упругая мускулатура, ровный ритм дыхания и мягкая ткань клетчатой рубашки.
Я вдруг задумалась: каким было его человеческое прошлое? Я начинала узнавать мужчину, которого держала в объятиях. Начинала заботиться о нём. Но ведь когда-то у него была совершенно другая жизнь. Каким он был в детстве? Была ли у него возлюбленная, жена — дети? Всё это до того, как его обратили и он стал тем, кем является сейчас?
Моя ладонь сжалась, скомкав ткань его рубашки. Я притянула его ближе. И поняла, что хочу знать каждую часть того, каким был человек по имени Реджинальд Кливз. Не только Реджи, который сейчас смотрел на меня так, будто я повесила на небе Луну.
Надеюсь, у нас будет время узнать его прошлое позже.
А в настоящем Реджи убрал ладонь от стены у моей головы и накрыл ею мою. Он слегка сжал её, его ярко-голубые глаза полнились безмолвным вопросом.
Ты уверена?
Всю жизнь я избегала риска, не позволяя себе даже на шаг выйти за рамки. Но, глядя в его глаза и думая о том, что значит этот прыжок…
Впервые за долгое время я ничего не хотела больше, чем прыгнуть.
Мне не нужно было знать, что будет через неделю, месяц или два года. Я хотела этого сейчас. И этого было достаточно.
Я кивнула.
— Да, — прошептала я, едва доверяя собственному голосу.
И словно в нём щёлкнул тумблер. Если ещё минуту назад его поцелуи были мягкими и сдержанными, то теперь он стал человеком, сорвавшимся с цепи. Его руки скользнули вниз по моему телу, сжали мою задницу, прижимая меня к себе, и холод его прикосновений пробирался сквозь одежду к самой коже.
Я обвила его шею, он крепко прижал меня, ещё сильнее, и начал жадно целовать, его язык обвёл контур моих губ, а затем проскользнул внутрь. Он пах божественно — стиральным порошком, которым, видимо, была выстирана рубашка, прохладной мужской кожей и чем-то сугубо его, реджевским. Всё это было невыразимо эротично. Я застонала, отдаваясь удовольствию, что стремительно росло внутри.
— Сегодня ночью я сделаю так, что тебе будет чертовски хорошо, — пообещал он мне прямо в губы. — Хочешь, я скажу, что именно собираюсь сделать?
В его голосе проскользнула игривая хрипотца, и я растаяла у него в руках.
— Да, — прошептала я, зарывшись пальцами в его волосы и резко дёрнув за золотистые пряди. Он простонал — ему это явно понравилось. Я отметила про себя, что стоит запомнить эту реакцию — и тут же почувствовала, как он сильнее сжал меня за бёдра. — Скажи.
Он на мгновение замолчал, чтобы вернуть себе самообладание.
— Я согну тебя через каждую горизонтальную поверхность в этой квартире, как будто мы герои одного из тех грязных романов в духе Редженси, которые Фредерик делает вид, что не читает, — пробормотал он у моего лица.
Я не удержалась и рассмеялась. Даже сейчас он старался обезоружить меня, снять напряжение. Но сердце готово было выпрыгнуть из груди, а то, как он двигался против моего тела, ясно показывало, что он жаждал этого не меньше меня.