Сумеет ли он ужиться с людьми нового поколения?
Картина Оресты вдруг стала перед его глазами. Желтое небо, ослепительное солнце, черные резкие тени, которые отбрасываются скалами. Грохот сыплющихся огромных камней, рев моторов, скрежет, свистки — все это слышно даже через скафандр. Он сам в напряженной позе, тянущий кабель к остановившемуся гигантскому бульдозеру. Другие такие же черные фигуры в скафандрах. Каждый кажется исполином, потому что чудовищно велика сила машин, которыми они руководят. Грохот взрыва вдали и взметнувшееся синее пламя. Кругом, до далекого горизонта, ни деревца, ни кустика, ни травинки
— планета, которая еще не знала жизни… Он подключает кабель, черная фигура в кабине машет ему рукой. Бульдозер поворачивается и сразу сдвигает холм. Опять сыплются камни, а он стоит, и руки гудят от напряжения…
Да, все было просто. Каждый знал свое место…
— Андрей!
Он как будто вынырнул из воды. Кругом была зелень деревьев, и Скайдрите длинными, легкими прыжками бежала по аллее к нему.
— Куда же вы исчезли? Знаете, как трудно было вас найти! Я расспрашивала у прохожих.
— Да?
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. И потом оба сразу почувствовали, что не знают, о чем сейчас говорить.
Скайдрите нашлась первая:
— Послушайте, неужели вы не проголодались? Я — ужасно. Идемте обедать.
— А куда?
— Идемте.
Они продрались через кусты, пошли лугом, затем — вокруг пруда с водой такой чистой и прозрачной, что на большой глубине с берега видны были длинные водоросли и медлительные серебристые рыбы.
«Надо о чем-нибудь говорить, — подумал Андрей. — Глупо, что я молчу. Невежливо».
Он откашлялся.
— Погода какая прекрасная! В мое время в Ленинграде часто шли дожди.
Девушка бросила на него быстрый взгляд.
— О, теперь дожди пускают только по ночам. С двух до четырех. А в июне дождь будет каждую ночь по три часа… Вот мы пришли.
Они сели за столик на лугу, и к ним тотчас подошла девушка в белом передничке. Скайдрите заказала, девушка вернулась с большим подносом. Она поставила тарелки на стол, вдруг взялась за лямки передника и сняла его.
— Пожалуй, я поем вместе с вами. У вас не интимный разговор?
— Садитесь, — кивнула Скайдрите. — Меня зовут Скайдрите. А это Андрей. Он с Оресты.
— Меня зовут Анна, — сказала официантка. — Я сразу поняла, что вы только что прибыли на «Лебеде». У тех, кто давно не был на Земле, первое время какие-то странные лица. Но через три-четыре дня их уже не отличишь.
Они ели что-то карминно-красное, освежающее и вкусное.
— А вас я видела в балете «Атомный век», — сказала Анна Скайдрите. — Вы танцуете превосходно. Гораздо лучше, чем «ПМ-150». И вы знаете, я поняла, почему танец модели неинтересно смотреть. Дело в том, что в человеческом танце всегда есть разрыв между звуком и движением танцора. Разрыв небольшой — какие-то доли секунды, — но все-таки он дает зрителю возможность предвосхитить следующее движение и как бы участвовать в танце. А у модели этого нет. Звук следует вместе с движением.
— Да, — Скайдрите кивнула. — Танец «ПМ» скучно смотреть, потому что невозможно представить себе, то она сделает дальше. А искусство — это ожидаемая неожиданность. Всегда. — Она задумалась на миг. — Искусство — это неожиданно точное воплощение того, что ты лишь смутно ожидала. — С ложкой в руке она обвела всех торжествующим взглядом. — Пожалуй, это тоже не пришло бы «в голову» «ПМ-150».
— Наверно, вы очень устали от модели, — сказала Анна.
— Здорово, — согласилась Скайдрите. — Но теперь я уже ухожу. Есть решение Совета института. Понимаете, я пять лет здесь. Другие за это время были и на физической работе. А я все на одном месте. Но иначе нельзя было, раз мы начали с этой «ПМ».
— А куда вы хотите перейти? — спросил Андрей.
— Еще не знаю. — Она внимательно посмотрела на него. — А вы поедете на Амазонку, да?
— Да. Мне предложили отдохнуть недели две. Освоиться. Потом пойду в Биологический центр. Подготовлюсь и поеду в джунгли. Нужно подобрать быстро растущие дикие растения для Оресты. Сначала экспедиция будет очень маленькая — два или три человека.
Анна принесла новую перемену блюд, и девушки попросили Андрея рассказать о работах на Оресте. Он начал рассказывать и увлекся. Нарисовал картину огромной планеты, которая расположена возле своего солнца так же, как Земля у своего светила.
— Там плотная атмосфера, почти целиком состоящая из азота и паров воды. Есть моря и океаны. Текут бурные реки. Но жизни нет. И вот еще восемьдесят лет назад было решено подготовить ее ко второй очереди колонизации с Земли. Мы сооружаем гигантские устройства, которые разлагают воду на кислород и водород. Одно уже готово. Представьте себе реку величиной с Волгу, которая уходит под землю. А в нескольких десятках километров дальше — кратер, откуда бьет ураган газов. Такой ураган, что опасно подходить к кратеру. Он бьет уже три года, а пока я летел сюда, на Землю, начали работать новые устройства. Через тридцать лет там будет синее небо, как над Землей. И тогда мы начнем заселять планету жизнью. Засеем моря фитопланктоном, затем на сушу будет произведен посев бактерий, которые разлагают и усваивают неорганические соединения горных пород. За два-три года они покроют континенты слоем органических остатков. А после — высадка крупных растений: трав, кустарников, деревьев. Горы и долины покроются лесами. Привезем животных, и планета начнет жить. Будет готова, чтобы принять людей…
— А вы надолго поедете в джунгли? — спросила Скайдрите.
— Примерно на год. А потом еще куда-нибудь. Хочу насмотреться на Землю, прежде чем вернуться на Оресту.
— Послушайте, Андрей, — девушка вдруг положила свою руку на его, — вы, наверно, удивитесь. Но сегодня утром, когда я вас увидела, я сразу поняла, что хочу работать вместе с вами. (Он почувствовал, что краснеет.) Возьмите меня с собой в джунгли. Правда, я не ботаник, но ведь вам нужен такой человек, который будет носить образцы, разводить костер, посуду мыть. А? Я больше не могу быть «ПМ-150». Да это и не нужно теперь.
На секунду Андрей представил себе ее на корточках у костра. В неуклюжих рабочих штанах. С перепачканными руками. И понял, что ему не нужно недели, чтобы перестать быть чужим на Земле. Он уже свой здесь.
Радость вскипела у него в сердце. Сдерживая себя, он кивнул девушке.