ля, намеренно мешала нам припарковать наш. И поскольку она ничего себе не повредила, было решено разойтись, не вызывая медиков, просто еще раз улыбнулись и извинились. Рядом, кстати, уже появилось несколько свободных мест. Через ворота форта в Старом городе мы прошли к храму. Лариса сообщила мне , что он был основан еще первыми миссионерами в 1769 году. Сарое здание сломали, на его месте построили новое, затем реконструировали, появились подсобные хозяйственные постройки, потом их разрушили. Никто не думал о потомках, и не хранил для них древности. Вообще кто в позапрошлом веке мог предположить, что люди увлекутся туризмом и будут интересоваться разными неказистыми сооружениями прошлого? Монахи-францисканцы построили церковь на невысоком холме, она называлась «Базилика Сан-Диего-де-Алькала» и стала по существу первым форпостом христианства в Калифорнии. Сейчас рядом с ней открыт музей первых переселенцев. Из того, что мне запомнилось были огромные телеги из потемневших от времени досок. Они стоят в просторных залах с приглушенным светом. Именно на них приехали сюда в позапрошлом веке пионеры. Мы ходили меж экспонатов, бережно сохраняемых смотрителями музея, они были для них словно шедевры античности. Но для меня оставались грубыми и примитивными предметами быта. - Скромно даже аскетично жили предки местных, - сказал я. - У нас в России в то время уже существовал водопровод! - Ну, ваша Россия всегда впереди планеты всей, куда маломощным местным за ней угнаться, - ответила Лариса. Тогда я рассказал ей о загородном доме дворянки Морозовой в Горках под Москвой. Ездил туда как-то с экскурсией. Описал светлую ванную с горячей водой, комнаты с отоплением и канализацией, с телефонами и с электрическим освещением. И еще поодаль теплицами для выращивания экзотических овощей и фруктов в любое время года. Так что в начале прошлого века Россия была более прогрессивной в сравнении с дикой Калифорнией. Лариса легко согласилась. Склоняясь, я старался прочитать, что написано на табличках перед экспонатами, а Ларису это мало интересовало. Блуждая в полумраке музея между телег, ведер и лопат, она выглядела весьма романтично, словно в деревенском сарае. Жаль, что нет лестницы не сеновал. Подняться бы по хлипким поскрипывающим ступеням наверх и там в ароматах травы и поля заняться любовью? - И долго мы будем топтаться по музеям? - спросил я, - может закруглимся с экскурсионной программой и поедем в отель? - Сейчас-сейчас, не так быстро, - ответила она - Вот только закончим, на первом этаже осталось осмотреть всего два зала, не считая современного, что на втором этаже. Хорошо, туда не пойдем. Наконец, испытание музеем закончилось. На улице было так хорошо: ярко светило солнце и дул ветер с моря. Но Лариса как-то сразу увлекла меня в мексиканскую деревню, хотя я сказал, что не интересуюсь ни мексиканцами ни их деревнями. Но она словно не слышала, она так строго как сельская учительница сказала, что мне непременно нужно увидеть все. Как же так? Раз приехал, то должен испить культурно-историческую чащу до дня. - Может быть, мы все-таки немного перекусим? - спросил я. Она согласилась и предложила зайти в ресторан, тоже, правда, мексиканский. Но все-таки не деревня же! Это меня немного приободрило. Мужчины на невысоком подиуме в глубине зала красиво играли на гитаре и пели что-то зажигательное, национальное. Потом трио двигалось от столика к столику, но до нашего они почему-то не дошли. Вернулись, поднялись опять на и продолжали концерт. Нам принесли заказ. Потом мы попросили официанта сфотографировать нас, может, как раз после этого я положил камеру на стол и забыл. Вспомнил о фотоаппарате только через три часа. После ресторана мы поехали к заливу. В то место, где на берегу установлен памятник военному моряку, уходящему в долгий и дальний поход. Он обнимает на прощанье свою возлюбленную, они смотрят вдаль и мечтают о счастье. Пройдя по набережной до пристани, мы купили билеты на кораблик. Тур по гавани всегда остается весьма популярным развлечением в приморских городах. Когда до отправления оставалось минут пятнадцать, и мы подходили по набережной к причалу, я остановился и озабоченно произнес: - Фотик в ресторане забыл. Теперь пропадут все снимки. Жаль! - Ничего-ничего, тебе его вернут, - ответил Лариса, даже обрадовавшись такой новости. - Сейчас идем на причал, а после кораблика вернемся в ресторан. Все будет ОК. И действительно камеру возвратили, когда мы заехали в ресторан на обратном пути. Напрасно я переживал, вспоминая московские кафе, где почти никогда ничего не возвращают, особенно если оставленную вещь можно продать. Олег по этому поводу заметил: «Приз уходит знатокам». Может, сказать ей с кем путешествовал по Аризоне? Наверно будет занятно взглянуть на ее реакцию, когда она узнает, что это был не кто-то, а именно этот идиот? Или лучше завтра утром? Назывался наш прогулочный кораблик, кажется, «Омаха-бич». Желающих прокатиться было немного: основная палуба была заполнена только на четверть. Мы решили сразу обследовать все помещения судна и прошли на нос. Оттуда стали медленно продвигаться к корме. Оказалось, что именно на ней самое уютное место. Мы выбрали скамейку и расположились. Перед нами бурлила и вспенивалась от винтов вода. Берег был уже далеко. Мы проплыли мимо доков для ремонта субмарин, портальных кранов, причалов. Как обычно в таких турах, из репродуктора раздавался рассказ гида, и Лариса переводила некоторые его фразы, а когда наступила пауза, я обнял ее и поцеловал в губы. Она посмотрела на меня с удивлением, а в глазах было легкое волнение. Поцелуй с остатками страсти из прошлой жизни. Она больше не переводила. Мы целовались недолго, потому что на корму протиснулись какие-то люди, целая шумная группа, и начали фотографироваться на фоне кораблей, стоящих на рейде, с ними вместе на корму прибежали крикливые дети, они толкались и спорили.