Стараясь не подать виду, что поражен ее заявлением, я решил, что лучше сменить тему и затем как-то продолжить беседу и, возможно, довести вечер до логического конца, я спросил: _ А как тебе удалось организовать собственный бизнес? Кажется, ты называла свое предприятие «моя креативная контора»? - Вовсе нет. Нечто похожее на конструкторское бюро, - она заговорила живо, но рассказывала о своей работе сухо и формально, - Никаких цифр, никаких графиков. Мы выполняем заказы, это может быть разработка для межнациональной корпорации, например, для «Локхид», а может, для неизвестной фирмы. - Это те, которые производят военные самолеты и подводные лодки? - спросил я. - Да, возможны и такие заказы, а может, разработка дизайна системы кафе-пиццерий «Дядя Джонс», - ответила она. - Многое зависит от промоушена и мерчандайзинга. От рекламы, от финансирования. Ну и, конечно, от связей. - Это уже понятнее. Этот стиль тебе ближе. И бывают государственные заказы? Оборонка? - Конечно. Но так здесь не говорят. Я имею дело только с частными подрядчиками. Но если разработка будет в дальнейшем использоваться в армии, в моем случае на флоте и в авиации, то это сразу чувствуется. Случайным фирмам такие заказы не попадают. - Так вот ты чем занимаешься! А у тебя из-за встречи с русским могут быть неприятности? - спросил я. Прошло уже почти двадцать лет, а я никак не мог избавиться от ощущения, что за мной всегда следит «Старший брат». - Глупости. Об этом все равно никто не узнает. - Почему же? - удивился я. Эта сторона ее бизнеса была для меня неожиданностью. Я подумал, видимо, в силу своего совкового менталитета, что за нами могут следить службы американской контрразведки. И, стараясь казаться неунывающим и шутливым, сказал: - Наверняка вон тот парень в бейсболке и пестрой майке, что пьет молочный коктейль вместе с бабулей в соломенной шляпке, агент ЦРУ. - Вполне может быть. Хотя никогда не видела «агентов ЦРУ». Но если он действительно агент, то тебя теперь из страны так просто не выпустят! - Мне бы этого очень хотелось, - ответил я. - Надоело там процветать, хочется немножко здесь погнить. - В лагере для интернированных это вполне можно устроить,- зло пошутила она. - Но и тебя теперь, после нашей встречи, вызовут в контору и заставят писать объяснение, - сказал я. - Наверно, - сказала она устало. Мне стало не по себе от своей шутки. И вообще стало еще грустнее и тоскливее особенно из-за того, что я не знал, что предпринять дальше. Где-то совсем рядом с нашим кафе начиналась территория военно-морской базы (один из домов в виде свастики, если смотреть сверху, с самолета) и вокруг, видимо, были летчики и моряки, они думали, что мы просто обычные американцы, патриоты, любящие свою страну. Что бы они сказали, если бы узнали, что на самом деле мы из России. Она вынула из сумочки сигареты и зажигалку - позолоченная фирменная “Dunhill” - прикурила и сказала, что жизнь здесь пришлось начать сначала. - Ты, помню, пела и писала стихи, играла женщину в школьном спектакле «Дети и гермафродиты», а теперь разрабатываешь дизайн кислородных форсунок и трубопроводов? Или как это правильно называется? - Не все так печально, и не так буквально, - ответила она. И опять сухим безразличным тоном: - За техническую сторону нашего проекта отвечает главный инженер, а мне остаются организационные вопросы. - И с чего же ты начала? С нуля? Как у нас многие в начале 90-х, - спросил я. - Что-то вроде того, - ответила она неопределенно, видимо, не желая продолжать разговор на эту тему. Странно, подумал я, ведь воспоминания тех лет, когда многие открыли или попробовали открыть свой бизнес обычно очень горячо обсуждаются, особенно теми, у кого получилось. Не просто было встать с колен в бывшей стране победившего социализма. Многие из тех кто пытался, но у кого не было финансовой и административной поддержки так и остались ползать. И теперь они на все лады ругают новые порядки и с теплотой вспоминают совдепию. - Мне помог все организовать друг из Вашингтона, - продолжала она. - Наверно это не было бескорыстно? - А имеет ли это сейчас какое-то значение, тем более для тебя, если ты, конечно, не российский шпион. - Нет, я разведчик на свободных хлебах, подрабатываю сливом информации в российские спецслужбы, чтобы иметь доход помимо своего бизнеса. Да и чтобы в случае чего бизнес не задушили. Платят, правда, скромно, можно даже сказать, что совсем не платят, но тогда я занимаюсь этим из любви к искусству. Я так серьезно произнес эту фразу, что она, кажется, поверила. А потом рассмеялась. Мне не хотелось говорить о делах, но она не спешила менять тему, задавала много конкретных вопросов о моем бизнесе, о партнерах, о налогах, и видно было, что слушала с интересом и вниманием. Странная заинтересованность . - подумал я. Непонятно, зачем ей информация о хозяйственно-косметических магазинах в Москве. Или она просто выясняет степень моей состоятельности? И напрасно, поскольку я изначально не выдавал себя за преуспевающего ходорковского. Без энтузиазма, кратко я постарался рассказать о своем предприятии, не приукрашивая, но и не прибедняясь, и это, показалось, ее разочаровало, видимо, она думала, что я более успешный. И нужно было приукрасить, расписать, наплести что-нибудь совсем фантастическое, например, рассказать, как однажды в мой магазин зашел Президент. Это точно произвело бы впечатление. Сказать, что он сделал покупок на несколько тысяч долларов, но не смог расплатиться, поскольку у него не было с собой налички. И предложил свою кредитку, но теперь у меня не оказалось терминала. Удивленному президенту я объяснил, что банкиры устанавливают непомерные комиссии за использование терминала, а часто вообще не хотят разговаривать, ссылаясь на низкие обороты. «Увидите, больше они не будут ссылаться на обороты и определенно захотят разговаривать» - заметил президент. И пожелал успехов. Вот такие истории не забываются. Такие истории им, американцам и нужно рассказывать. Они предпочитают общаться только с успешными и преуспевающими, особенно американцы из бывших наших. ПОСЛЕ ПРОГУЛКИ ПО ГАВАНИ